— Привет! Меня зовут Роззи. Можно посижу рядом с тобой?
В ответ тишина. Стараясь не вторгаться в личное пространство, села напротив. На все вопросы девушка молчала. Оглянулась. Все было сложено в определенном порядке. Достала из сумки три бусины и две монеты, сложила по очереди бусина, монета, бусина. Остальное отложила. Девушка моментально продолжила ряд — монета. Усложнила, она снова справилась. Взглянула магическим зрением. Запустила с помощью Черной Розы и целительского дара импульс на восстановление мозга, не особо надеясь на успех. Магические каналы местами были пережаты, местами слишком расширены. Постаралась их сделать одинаковой толщины. После этого девушка облегченно выдохнула и легла на пол спиной, закрыв глаза. Я тихонечко вышла, больше ничего не могла. Травм не было.
— Почему вы не показывали ее лекарям?
— Она мало кого пускает к себе. И всегда поджигает в конце визитера. Вы единственная, кто вышел невредимым, — желчно высказался дед ребенка. — Что вам еще удалось?
Монтеро напрягся после заявления деда. Кратко рассказала про каналы и наблюдения. Сразу обозначила, что не смогу вылечить. Предложила найти добрую женщину с ребенком, чтоб девочка искала себе друга. Рассказала про эксперимент с бусинами, про отсутствие красок. Предложила нанять учителей, максимально добрых. Девочка страдала психическими расстройствами, возможно, аутизмом. Я не была сильна в таком… Все что помнила, рассказала: свежий воздух, плавание, катание на лошадях, возможно, другие животные, доброжелательная среда и поиск увлечений. Это дало бы толчок к развитию.
— Какие лошади? — заорал старик. — Какое плавание? — брызгал он слюной. — Она никогда не выходит!! Пошла отсюда!! Монтеро, катитесь в бездну! Идиот, я зря тебя послушал! Не убью в уплату долга! Только расскажи кому…
Как дед начал орать, из медальона Монтеро вышел купол. Мужчина взял меня за руку и повел к лестнице. Вокруг старика закручивался ураган с молниями. Тихо открылась дверь. Девушка подошла, дождалась, когда купол сняли и, нервно моргая, вложила в мою руку фигурку розы. В коридоре стояла тишина.
— У меня есть бумага для рисования. Но я боюсь твоего деда. Отойдем на улицу, чтоб не отняли все?
Она, качая головой, больно схватила за руку и потащила вниз. Мы вышли в сад за домом, вывалила кучу сокровищ. Рассказала, что, если она будет стараться себя контролировать, могут появиться друзья и смениться окружение.
На прощание, Монтеро удостоился деревянной фигурки солдатика с длинным мечом.
— Я не специалист. Но мне кажется, она видит сущность людей или их дары.
— Сколько? — желчно произнес опустошенный старик, пряча эмоции за привычной маской.
— Вы возьмете попечительство над любым приютом. Отмоете, дадите денег и будете контролировать судьбу каждого воспитанника. Помогая, а не вторгаясь в личную жизнь. Девушка будет при друзьях.
— Слово, — поднял руку дед.
На старой коже появилась замкнутая цепь с шипастой розой по центру.
— Дионисий собирается тебя убрать в конце отбора. Уходите.
Когда мы были уже у ворот, ветерок невесомо погладил меня по голове, донося шепот:
— Спасибо…
Обернулась к деду и улыбнулась. Через много лет приют даст старику и его внучке настоящую семью, воспитанники войдут в его род, девочка сможет немного развиться и помогать тем, кто не ладит со своим даром.
* * *
— Прости, — повинился спутник. — Вольфган, обычно, спокойнее. Рассказал ему про тебя после совместной прогулки. Старик надеялся на чудо, однако, не имел права вести себя столь неподобающе…
— Я не сержусь. Жить вдвоем много лет с особенным ребенком не просто. Где родители?
— Отец отрекся от дочери, когда той было три и выяснилась особенность развития, снова женился. Мать не выдержала давления общества и наложила на себя руки. Вольфган остался один с ребенком, потерял любимую дочь, но не сдался.
— Я бы наведалась к ним еще, если пустит потом.
— Пустит. Еще и дверь откроет сам. Ты за один раз сделала столько, сколько все лекари не смогли за эти годы. Спасибо тебе. Отец ребенка объявил Вольфгана виновным в смерти жены, накачал его зельями, что дед начал чудить. Так он попал ко мне. Никто не верил в особенности развития, ребенка держали вдали от общества. Одурманенный Вольфган дрался за свободу, как раненый зверь. Отчаянно и сильно. Клеветник надеялся прибрать к рукам состояние бывшей жены, устранив тестя и признав дочь опасной для общества. Подобные дела, щекотливые, особенные, попадают ко мне или к тайному советнику. Взял адаптацию Вольфгана под свою ответственность. Старик на фоне мести помутнел рассудком, но справился, чтобы вернуться к внучке. Пока она была у меня, спалила пол дома. Каждую тую менял сиделок. Не спасало даже приличное вознаграждение. Вот такая история…
— Очень похвально помогать совершенно незнакомому человеку, учитывая специфику твоей работы… Я рада, что твое сердце способно услышать чужую боль и бескорыстно помочь. Прогулка закончилась?
— Ты все же рассердилась?
— Нет, я о Дионисии. Вольфган смотрел на тебя, когда говорил об убийстве.
— Забудем о нем, — отмахнулся спутник.
Через час я орала, как сумасшедшая. Неизвестный парень, стоя на земле, направлял потоки воздуха так, что меня крутило в разные стороны похлеще любых аттракционов. Монтеро озабоченно следил снизу, готовый поймать в любой момент, как и еще пятеро парней воздушников, пригнанных для подстраховки.
— Давай прямо и быстро, как птица! — крикнула ему.
Из глаз текли слезы, на голове было воронье гнездо, а я счастливо хохотала, раскинув руки. Оттого, что была занята, не услышала, как спутник произнес:
— Уронишь или покалечишь — убью.
— Это было замечательно, — поблагодарила юношу, когда меня опустили на землю.
— Всегда к вашим услугам. Будете скучать, заглядывайте еще. Можно и без нашего общего друга… Нам пора, всего доброго! — поспешно откланялся воздушник после взгляда палача.
Всех сдуло ветром. Привела себя в порядок. Монтеро предложил пообедать, а я попросилась ко второму пациенту. Пока ехали, спросила, чего хочет он сам.
— Свободы и счастья, — ответил он, отвернувшись к окну. — По неопытности совершил много ошибок, сковавших крепче любых цепей…Но я ищу способы сбросить оковы… А счастье, порой, можно найти рядом, — посмотрел в мои глаза.
— У тебя осталась семья? Там, откуда ты родом? Не отвечай, если это слишком личный вопрос.
— Отчего же… Осталась. Голодных ртов было много, а денег