— Ааааа! — раздаётся истошное.
И потом тишина.
Красавчик лежит на льду. Без движения.
Наши три разноцветные головы склоняются над ним.
— Дышит? — спрашивает Луиза.
— Вроде, да, — отвечает Ада.
— И куда его теперь девать? — спрашиваю я. Почему-то дальнейшая участь красавчика мне не безразлична.
— Вы что с мужиком натворили, ведьмы?! — раздаётся откуда-то сбоку знакомый бас.
— Оу! Фома! — радуется Ада. Фома — это её двоюродный брат.
— Опять напились! — начинает он ругаться.
Луиза поднимает наманикюренный ноготок:
— Мы себя полгода хорошо вели! Теперь можем себе позволить вести себя плохо!
Спорить с Фомой никто из нас не решается — он высокий, метра два ростом, у него косая сажень в плечах и рыжая борода.
Фома косится на неё.
— Вы-то? Хорошо? Да у вас у каждой дома по метле припрятано!
Однако разобраться, кто есть кто, нам не дают.
— Что у вас там происходит? — произносит чей-то голос у входа в клуб, — Сейчас полицию вызову!
Самого говорящего не видно.
Упоминание полиции заставляет нас действовать быстро, но неправильно.
— Ты на машине? — спрашивает Ада Фому.
— Да, — отвечает он ей, — Вон она.
Его автомобиль и правда стоит неподалеку.
— Берём, девоньки, добычу с собой! — гордо провозглашает Ада.
И мы втроём подхватываем красавчика с места, где он только что лежал.
Очень ловко тащим до машины. Только разочек едва не уронили.
— И куда его? — интересуется Луиза.
— В багажник! — решает Ада.
— Куда?! Да вы что творите, исчадия?! — принимается возмущаться Фома.
— Цыц! — Ада сейчас даже Фому не боится, — А то я такое твоим родителям расскажу!
— Ябеда, — обиженно обзывается Фома.
В итоге, красавчик удобно размещается в багажнике, мы втроём в салоне, Фома — за рулём.
Ада снова царственно машет рукой:
— Езжай, братишка!
И мы отправляемся по домам.
Глава 3. Мужик=козёл?
Клара
Оказавшись с теплом салоне, быстро совещаемся и решаем сначала завезти домой меня. Ну, чтобы девочки мне помогли добычу в берлогу, то есть квартиру, занести. Не оставлять же бедолагу в багажнике — замёрзнет ещё. Да и вообще помощь ему надо оказать — искусственное дыхание там… Или массаж… Или…
— Я его таскать не буду! — сразу говорит Фома, — Вы его угробите сейчас, а я во всём виноват окажусь!
На этот раз на переднем пассажирском сидении сидит Луиза, которая, икнув и ткнув в Фому пальцем, громко заявляет:
— Козёл ты, а не мужик!
Фома сводит к переносице свои рыжие брови и сердито заявляет:
— Молчала бы ты лучше, зайка блондинистая, а то пешком домой пойдёшь!
Луиза, которая очень болезненно относится ко всему, связанному с её цветом волос и сопутствующими приколами в адрес интеллекта блондинок, и которой сейчас море по колено, начинает засучивать рукава своего мутонового полушубка:
— Ты что сейчас сказал?! Давай выйдем разберемся!
Фома несколько приофигевши на неё смотрит, а потом тянется к ней своими немаленькими ладошками.
Сейчас придушит! Потому как, хоть Лу и боевая, но весовые категории у них разные.
— Сиди смирно, зараза пьяная! — сурово говорит Луизе Фома.
И пристёгивает её ремнем безопасности…
— Девоньки, если вы не совсем хотите угробить мужика в багажника, предлагаю ехать, — уже поспокойнее заявляет наш трезвый водитель.
Мы с Адой, сидя на заднем сидении, согласно киваем, хоть Фома нас не видит.
— Ну, ладно уж — вези, — обиженно бормочет Луиза.
Но демонстративно отворачивается от Фомы и смотрит в окно.
Машина трогается с места, и Ада предлагает:
— А давайте споём!
Я оживляюсь.
— Давай! Новогоднюю! Про то, что всё будет хорошо! Какую Сердючка поёт! — и завожу, пока мою интересную идею не перебили:
— Если нам скажут — ваш поезд ушёл.
— Мы ответим просто, что подождём другой.
— И чтоб на перроне скучать не пришлось,
— Мы накроем стол и выпьем за любовь и буде
— Хорошо! Всё будет хорошо!
— Всё будет хорошо! Я это точно знаю!
— Хорошо! Всё будет хорошо!
— Ой, чувствуя я, девки, загуляю… Ой, загуляю!
Почему она у меня попала в разряд новогодних, я сказать не берусь, но песню подхватывает сначала Ада, потом Луиза, а потом и Фома вторит нам басом.
И всё бы было хорошо, если бы наша горячая кровь не бурлила, а в головах осталось какое-то целое зерно.
Потому что на словах:
"Если на утро болит твоя голова
Мы скажем прямо — ты не умеешь пить!" -
Ада приоткрывает окно со своей стороны и высовывает туда свой красный бюстгальтер. А когда она его снять-то успела?
Но просто высунуть руку в окно с предметом своего туалета ей оказывается мало, и она начинает им призывно махать.
Может быть, и тогда бы всё было неплохо, если бы в этот момент мы не проезжали мимо машины сотрудников ГИБДД. И если бы в тот самый момент Ада не махнула лифчиком слишком сильно, и он не улетел. Улетел он, к сожалению, прямо на круглую физиономию сотрудника правоохранительных органов, который с перепугу присел и выронил свой чёрно-белый жезл.
— Ой! — вылетает у него слишком громко.
Мне это всё хорошо и видно, и слышно, так как перед нами светофор, который загорелся в цвет к лифчику, а поскольку Фома трезвый, то, естественно, что он остановился.
А вот это плохо. Потому страж порядка снимает с лица красную тряпочку, держит её за один конец так, что лифчик свисает вниз на всю свою длину, и внимательно-внимательно её рассматривает. Лифчика, что ли, ни разу не видел?!
Страж крупный и круглый.