– Д-да… – пролепетала археологиня. – Жжется…
– Понятное дело! Вы же паранорм…
– Пара… Как-как?
– Паранорм! Да мы все тут – паранормы…
Алон длинно вздохнула.
– Я и к этому привыкну. Наверное…
Пятница, 8 февраля. День
«Гамма»
Тель-Авив, улица Саламе
Комиссар был очень зол с самого утра. По правде говоря, он злился еще с вечера среды, когда ему доложили о нападении головорезов Бени Шломо на лагерь археологов, и об исчезновении Талии Алон.
Нет, конечно, Глебский, как и любой нормальный человек, очень рад был, что смазливая доктор наук не угодила в лапы бандитов. Но кто вмешался в разборку? Кто спас – или похитил! – Талию?
Разумеется, мафиози даже не заикнулись о метких очередях из «калашникова», просадивших шины и радиаторы навороченных джипов. Зато студенты просто кудахтали от восторга! А когда Калев Мозес вежливо попросил скачать видео с регистраторов их машин, то те и вовсе взвыли от счастья. Неужто еще и запись есть этой перестрелки – потрясающей, захватывающей, как в настоящем боевике?!
С утра в четверг стало известно, что доктор Алон отзвонилась друзьям – дескать, жива-здорова, чего и вам желаю – но где она обитает нынче, никому не сказала. Комиссар лично связался с пройдошливым Моше Рамоном, и тот бодро отчитался, что да, разговаривал с Талией по «Скайпу». Никакой подавленности, никакого испуга – оживлена подруга, бела и румяна. На вопрос: «А ты куда умахнула, вообще?» ответила загадочным: «Как-нибудь потом расскажу!»
И что думать комиссару?
Мрачно сжав губы, Глебский зашел в отдел. Там уже крутился Мозес.
– Что новенького, Карл? – брюзгливо спросил сана́ц.
– Шеф! – оживился Калев. – Много новенького! И очень интересненького! Эти… м-м… спасатели подъехали на русском «УАЗе». Но это вовсе не «Хантер»! Вот самая удачная запись с видеорегистратора… – он развернул ноутбук к начальнику. На экране красовался смутно знакомый джип болотного окраса, с мягким верхом, как у кабриолета. – В базе данных такой машины нет! Зашел в Интернет… Там есть, и очень похожие! Модель «УАЗ-469», их еще в Советском Союзе делали. Настоящий внедорожник! Представляете, такие вот «УАЗы» заезжали на вершину горы Эльбрус! А двигатель и трансмиссия у них от «Волги»…
– Решетка радиатора, вроде, другая, – присмотрелся Глебский. – На «четыреста шестьдесят девятом» простая штамповка, а тут… «Мерседес» отдыхает.
– Да! – подхватил Мозес. – У этого красивше… А ксенонки какие! Целый набор! И шины толстые… э-э… широкопрофильные. Для пущей проходимости.
– Вижу, – буркнул комиссар. Порывшись в кармане, он вытащил флешку и протянул ее оперу. – Скачай мне, дома гляну.
– Ага! – Калев сноровисто слил видео, и вернул Аарону флеш-накопитель.
– Фотороботы, Карл?
– О-о! – Мозес демонстративно закатил глаза. – Двух парней – водителя и автоматчика – я опускаю, видеорегистраторы студенческих таратаек засняли одни их затылки. Зато девушки… – он мечтательно зажмурился. – Одна – брюнетка… такого… знаете, итальянского типа – фигуристая, но утонченная. А вот блондинка… Если разослать ориентировку, никто не пропустит. Особая примета – грудь шестого размера, как минимум!
– Кому что… – буркнул Глебский, разглядывая фотороботы. – Не понял… Это портреты, что ли?
– Да там один практикант… Очень… хм… прилично рисует! А блондинку он видел в лицо – та перевесилась через переднее сиденье, когда дверцу Талии Алон открывала.
– Понятно… – повесив на доску эскизы, комиссар бросил через плечо: – Это всё, Карл?
– Н-нет… – замешкался Калев. – Дава нашел на месте тюбик помады… Ни у кого из студенток такой не было, следовательно, ее могла выронить та блондинка… Дава у экспертов завис. А, всё уже, отвис!
Аккуратно прикрыв за собой дверь, явился Шапиро.
– Шалом!
– Шалом, шалом, – нетерпеливо ответствовал Глебский. – Есть что?
– Да, сана́ц… – немного растерянно выговорил Давид. – И даже больше, чем нужно. Гляньте сами! – он протянул начальнику изящный тюбик. – Отпечатки сняты, в базе данных их нет. Взяли образец ДНК, анализ будет готов… Ну, завтра суббота, значит, к понедельнику.
– Понятно… – молвил ворчливо Аарон, разглядывая обычнейшую женскую помаду. На донышке просматривалась дата изготовления, совсем свежая, а рядом, по кругу, маркировка на смеси кириллицы и латиницы: «ПО «Dzintars», Рига» и – четко, ясно, зримо! – «Made in USSR»…
– Что за… СССР уже лет тридцать, как развалился!
– А «Дзинтарс» столько же времени числился АО, а не ПО, – негромко подсказал Шапиро. – ПО – это «производственное объединение», что-то вроде социалистической корпорации. Эксперты тоже таращат глаза, сана́ц, и руками водят! Дело в том, что такого косметического изделия рижская фабрика «Дзинтарс» не выпускала никогда, и… Уже не выпустит – «Дзинтарс» обанкротился. Дизайн тюбика рассматривали как один из рабочих вариантов в конце восьмидесятых, но в серию он так и не пошел, а химсостав самой помады – это вообще из области экспериментальных разработок времён позднего СССР…
Повертев в пальцах стильный тюбик, Глебский осторожно, как взрывоопасный предмет, положил его на стол.
– Ладно, разберемся, – сухо сказал он. – Работаем!
Вечер того же дня
«Гамма»
Тель-Авив, район Рамат Авив
Домой Глебский вернулся на удивление рано – еще и солнце не село. Тяжело – дневное утомление не отпускало – поднялся на третий этаж, и отпер дверь своей скромной квартирки. Своего убежища, обители холостяка: кроме дивана, стола, шкафа и прочего бытового минимума, жилплошадь занимали только стеллажи с книгами, а из предметов роскоши… Ну, разве что дорогая, навороченная кофе-машина, да угрожающего вида оружейный сейф.
За порогом было тихо, только старая сиамская кошка вышла встретить хозяина, но молча, без надрывного мява – потерлась о ноги, глянула просительно голубыми глазками.
– Пошли, Римма, – смягчился Аарон. – Сам голодный…
Мельком глянув на большое цветное фото красивой, одновременно томной и печальной женщины, висевшее на стене, он прошагал на кухню.
Давно пора снять и выбросить, но всё рука не поднимается. И служебным романом не назовешь ту давнюю любовь… Далия служила в Шин-Бет. Он сказал ей заветное: «Выходи за меня», она кокетливо ответила, что подумает… Думала месяца три.
Аарон уже и мысли отбросил о женитьбе, а тут Далия и говорит: «Почему ты не делаешь мне предложения?»
Свадьба вышла чем-то средним арифметическим между русским и еврейским вариантами, а уже на второй день молодая жена устроила сцену из семейной жизни…
Измучав друг друга, развелись.
Комиссар скривился под грузом тошных воспоминаний. Расставались тягостно, с болью и слезами. Одна радость от того брака – дочь. Хорошенькая, покладистая и очень умная, Ирит в курсе большей части «папиных дел», но молчит. В шкафу, на видном месте, целая коробка с детскими рисунками, а сюжет у них один: «Папа ловит бандитов»…
«Ой-вэй… Ириске, и той под тридцать! – тяжко