— Короче говоря, это и есть тот самый стратегический успех, про который ты говорил? — спросил капитан.
— Точно, — кивнул я. — А вы уже все бросить и обратно идти собирались.
— Пойдем посмотрим? — предложил Гром. Ему эта тема, очевидно не понравилась. Да и я, если подумать, зря быканул, потому что он-то сам как раз на моей стороне выступил. Это другие сомневаться стали.
— Пошли, — кивнул я, двинувшись на выход из штаба.
— А может быть иначе поступим? — предложил вдруг Алмаз.
— Это как? — спросил я.
— Да грохнем этого Мансура, уж, — сказал татарин. — Знаешь, жалеть его не буду, пусть он нам, татарам, и родня, правда далекая.
— В смысле? — не понял я.
— Да в прямом, — ответил он. — Мы, казанские — настоящие татары. А те, что в Крыму — это турки на самом деле. Перемешались между собой. И под турками и жили. А мы — своей головой, до тех пор, пока русские не пришли.
— А как же «помни тысяча пятьсот пятьдесят второй» и все такое? — спросил Гром.
О чем они вообще говорят? В моей памяти эти разборки вообще ничего не будили. Истории каких-то давно минувших дней. И почему меня это интересовать должно?
— Так в Казани кто сидел, когда русские к ней пришли? — спросил Алмаз и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Ногайцы там сидели. А они нам тоже не родня. Но ладно, это не важно. Более того, хан Ядыгер, который Казань защитить пытался, он в конечном итоге православие принял и к Ивану Грозному на службу перешел.
Я таких разговоров вообще не понял. Нет, от Ильяса не удивился бы их услышать, а вот то, что Алмаз такое болтать станет. Ладно, хочется им потрепаться, и ладно. Он по-видимому просто нервничает, из боя только что.
— Но вообще идея интересная, — прервал я его рассуждения об истории. — Если мы Белогорск возьмем, а уже после этого Мансура грохнем… То у них большие проблемы начаться могут.
— Под ним наверняка уже сейчас кресло шатается, — кивнул Гром и вдруг усмехнулся. — Трон, если уж историческими параллелями говорить. Наверняка есть те, кто воевать не хочет. Да и они ведь — не армия, и не государство, а бандиты, у них между собой все иначе построено.
Да в общем-то в этом плане я с ним согласен не был. Государство, как и банда, построена на иерархии. Сила и авторитет, вот и все. Неужели кто-то действительно верит, что президента и депутатов на общенародном голосовании выбирает? Любой референдум уж так работает: народ сказал «да», значит народ прав. Народ сказал «нет», значит народ ошибся и пускай подумает еще раз.
Особенно когда на выборах кандидат всего один реальный, а остальные — просто говорящие головы, которым нарисуют десять процентов на всех, а на том дело и закончится. Вспомнилось, как какие-то деды обсуждали, что в последний раз реальная политическая борьба у нас была в девяностых. А потом в двадцатых просто переворот произошел, после которого вектор политики окончательно на запад повернулся.
После чего и началась третья мировая, которой в общем-то никто так не называет. Интересно, а историю про оборону Крыма эпидемию, и то, что тут случилось, в учебники истории включат в конечном итоге?
Черт, сам в такие же размышления свалился, наслушался.
— Короче, идея хорошая, — сказал я. — Если мы завалим главаря их, то они, наверняка, задумаются: что дальше делать. И организация у них развалится на два, может быть, даже на три лагеря.
— И они могут еще и в глотку друг другу вцепиться, — кивнул Гром. — Все-таки они под себя изрядную часть острова подмяли, так что им есть, что делить. Только его выцепить, думаю, будет не так просто. Он сейчас заныкается где-нибудь наверняка.
— Если он спрячется, то его люди подумают, что боится, — сказал Алмаз. — Что проигрывают. Так что наоборот, если он не дурак, то попытается людей собрать и в ответ ударить уж.
— Это мы с остальными потом обсудим, в штабе, — решил я, наконец. — Сейчас — Белогорск. А воевать за нас будут вот эти вот красавчики.
Мы тем временем добрались до батареи. Тут в ряд стояло пять установок «Град» на массивных шасси «Уралов». Мощные грузовики. Стреляют до сорока километров, двадцать секунд на залп, и все, кто под них попадают, превращаются в фарш.
Я видел это даже в новой жизни, потому что сами же «Вороны» уже использовали их в Изобильном. И зрелище там было так себе, честно говоря.
Огромные тяжелые машины.
— Вот эти красавцы, — сказал я. — Целая батарея. Что бы они там не построили бы, но отрабатываем по три раза, и от их крепости камня на камне не останется. А от самих них — одни кишки по потолку.
— Двадцать секунд на залп, полчаса на перезарядку, — повторил мои мысли Гром. — ТЗМ-ка вон стоит, справимся. Повторяем три раза. И все, пиздец, — он подошел к одной из машин, стукнул кулаком по колесу. — Резина новая. И вон следы смазки свежие, на гидравлике. Ракеты в ТПК новые. Характеристики помнишь?
— Нет, — я покачал головой. — Знаю только, что штука хорошая, а так мне управлять ей не приходилось. Найдется вообще, кто покажет?
— Пинцет и Бехр разбираются, — пожал плечами капитан. — Один в «мазуте» служил, второй в РВиА, до того, как все началось.
Он присел и заглянул под раму.
— ЯМЗ-шестнадцатиклапанный, турбина наверняка стоит. Далеко можно на нем уехать, хороший движок. Только соляру жрать будет ведрами.
— Соляры у нас полно уж, — махнул рукой Алмаз. — Зато людей на штурме не потеряем. Пошли дальше, в парк техники, посмотрим, что там еще есть.
Пошли. Там стоял целый ряд БТРов, четыре штуки. Еще одна у них была, но они на ней выехали к нашим навстречу. Недооценили силы, так сказать. Новые, с модифицированными башнями.
— Автоматическая тридцатка, плюс ПКТМ, — сказал Гром. — Броня тоже нормальная, крепкая. И кронштейны под «Корнет» есть, но самих птуров нет.
— Короче, у нас теперь техники больше, чем людей. Надо на связь с деревенскими выйти, что деревни освобождали. Они свою полезность доказали уже, пленный сказал, со всеми разобрались.
— Представляю, что они с ними сделали,