Наклонившись над пленным, я вытащил боевой нож и одним движением разрезал веревку. Отец ему там узлов на затылке наделал — за полчаса не распутать, так что придется вот так. А потом вытащил у него изо рта тряпку.
— Вам пиздец! — выплюнул «Ворон», едва к нему вернулась возможность разговаривать. — Вас всех найдут и убьют, поняли?!
Я, недолго думая, ткнул его пальцем в область раны, там, где по бинту расплывалось кровавое пятно. Пленный тут же закричал, принялся биться, но веревки не особо давали ему двигаться. Я надавил еще раз, а потом влепил ему хлесткую пощечину, такую, что голова метнулась в сторону.
— Пока что счет в нашу пользу, — проговорил я. — Три десятка ваших кони двинули, а у нас ни одного раненого.
А потом схватил его за лицо, сжимая челюсть, посмотрел в глаза и добавил:
— Сейчас я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать мне, понял? Если мне покажется, что ты врешь, вот он, — я кивнул на Ильяса, — будет отрезать тебе разные части тела. Начнем с пальцев на ногах, потом поднимемся выше. Ты меня понял?
— Да пошел ты, — ответил он.
— Срежь с него ботинок, — я протянул нож татарину.
Подыграет он мне? Не знаю. Будем надеяться, что да.
— Зачем срезать-то? — удивился Ильяс. — Ботинки хорошие, пригодиться еще могут. Так сниму.
Он принялся расшнуровывать ботинки. Бандит попытался лягнуть его, но я просто улегся сверху, придавливая ноги к полу. Так что скоро Ильяс справился. Запахло прелыми носками. Ну, это нормально, когда весь день в обуви ходишь, да еще и в такой, провонять все вообще не удивительно. Ультрафиолетовая сушка только помогает, да ее сейчас запитывать не от чего. Не ресурс генераторов же на нее тратить.
— Что дальше? — спросил Ильяс.
— Отрежь ему палец на ноге, — сказал я.
— Э… — проговорил «Ворон». — Не надо, а?
— Ну так ответь на вопросы, — пожал я плечами. — Зачем нам тебя пытать, если ты без этого все расскажешь?
— А вы кто такие-то? — он вдруг начал задавать вопросы в ответ. — Зачем на конвой напали?
— Ты серьезно? — вопросом на вопрос ответил я. — Тут мы задаем вопросы. Отрежь ему палец, сперва мизинец.
Ильяс поднес нос к стопе парня, подождал секунду, потом поднял голову и посмотрел на меня. Покачал головой. Значит, не сможет. Странное дело — убить человека ему легко, а вот попытать немного — уже проблема. Никогда такого не понимал. Но это, наверное, не чистоплюйство, это что-то другое.
Это я так глубоко за гранью, что мне уже без разницы. Думаю, я бы и женщину смог бы пытать. Ребенка нет, вряд ли. А уж здорового и крепкого мужика тем более способен, особенно если учесть, что я знаю, кто он такой, и в курсе, чем они занимаются.
— Тогда держи его, — сказал я. — За ноги держи, чтобы не брыкался. И нож давай сюда.
Протянул руку и забрал клинок. Ильяс подошел, навалился на бандита, мешая ему подняться, а я поднес лезвие пальцу бандита. Пока к мизинцу. Отрезанный мизинец — это вообще ерунда, поболит и перестанет. Даже ходить мешать не будет. А вот если остальные…
— Слушай, давай по-человечески поговорим, а? — затараторил бандит. — Чего вы сразу так? Налетели непонятно откуда, перебили всех, броневик наш сожгли. Можем ведь добазариться.
— Как зовут? — спросил я, посмотрев ему в глаза.
— Сухим погнали, — ответил он.
— Как к «Воронам» попал? — уточнил я.
— Мы в ИК в Керчи сидели, когда все началось. Приехал Мансур с его парнями. Блатных всех сразу в расход пустили, а нам, мужикам, предложили на них работать. Новый порядок строить.
Меня взяла злость. Я ведь понимал, что на наш конвой, скорее всего, напали бывшие зеки. Там, у моста. И теперь даже понятно становится, откуда у них оружие и прочее. «Вороны» как раз и дали. И они убили всех моих товарищей.
Но вида я не подал, удержал злобу внутри себя. Нужно его допросить, а потом все равно в расход пущу.
— И за что сидел?
— Разбой.
— Ну вот, и что, ты теперь хочешь, чтобы я с тобой, разбойником, нормально разговаривал? — я усмехнулся.
— Так это…
— Давай так, Сухой, — сказал я. — Ты отвечаешь мне на вопросы прямо и честно, не пытаешься юлить. А я тогда не стану тебя резать.
— Отпустите?
— Не знаю, — я пожал плечами. — Смотря, что интересного расскажешь.
— Ну спрашивай, — проговорил он. — Давишь-давишь, а ни одного конкретного вопроса так и не задал.
А вот это уже совсем не дружеский разговор будет, а совсем даже наоборот, жесткий допрос. Так что есть возможность проверить информацию, которую мне дал Фред, выяснить, был ли его пьяный треп правдой. Он ведь мог приукрасить. А то и специально напиздеть, чтобы напугать немного и склонить к сотрудничеству.
— Сколько вас? — спросил я и добавил. — В смысле «Воронов».
— Всего? — уточнил он.
— Нет, блядь… Естественно всего.
— Я не знаю, — он пожал плечами. — У нас разные команды, я со всеми не знаком. Порознь друг от друга работаем.
— Хотя бы примерно прикинуть же можешь?
— Тысячи полторы-две, — сказал он. — Но больше становится. Новые и новые люди прибиваются периодически.
Ну, это более-менее соответствовало тому, что Фред сказал. И наверняка не только новые люди прибиваются, но и старые гибнут. Вот, например, в конвое их три десятка было, то есть уже на тридцать человек меньше. А перебьем тех, что в деревне сидят, так еще на полтора меньше станет.
Но две тысячи человек — это большая сила для острова. Народа куча на самом деле. Правда боеспособность их больше от качества зависит, чем от количества. Впрочем, если среди них военные есть, том могут и натаскать. За полтора месяца из пивного животного или задрота штурмовика не сделать. Но стрелять научить вполне себе можно и хоть как-то двигаться тоже.
— Это только бойцов?