И это было красиво. Рассветы в Крыму вообще достаточно красивые, ничего не скажешь.
Вошли мы прямо через главную дорогу — бандитов на блокпосту не было. Да вообще никого не было на улицах, все притихло. Если я правильно предполагаю, то деревенские сейчас попрятались по сараям, баням и подвалам. Остается надеяться, что никто нас не сдал, и мои товарищи сейчас не сидят в той же яме, где до этого держали ЧВКшника.
Но не успели мы пройти и десятка метров, как откуда-то спереди послышались выстрелы. Заполошная длинная очередь, несколько коротких в ответ. Потом пара одиночных выстрелов.
Твою мать. Что же тут творится?
Командовать не пришлось, я просто бросился вперед, а Роджер двинулся за мной, я услышал только, как щелкнул предохранитель на его автомате. На бегу я тоже сбросил его — все-таки носить Калашников с патроном в патроннике, и не на предохранителе опасно, а правила техники безопасности написаны кровью.
Перестрелка продолжилась. Отстучало еще несколько выстрелов, потом опять очередь. Я повернул, и тут в голову ударила догадка — стреляют возле моего дома.
Меня внезапно накрыло ледяным спокойствием. Не знаю, почему, но все эмоции будто одновременно вышибло из головы. Есть шансы, что они отобьются. Они вооружены, умеют стрелять, а дом — это достаточно надежное укрытие.
Но я побежал еще быстрее. Повернув на дорогу, я увидел троих бандитов, что стреляли по окнам моего дома. Потом дульную вспышку из одного из окон, и один из ублюдков поймал грудью очередь, и рухнул на землю, да так и остался лежать.
Моя девочка. Все-таки достала одного. Не зря я ее этому учил, совсем нет.
А остальные долбанули длинными в это окно. Я вскинул автомат к плечу, поймал в коллиматорный прицел одного из бандитов, и нажал на спусковой крючок, привычно отсекая короткие очереди. Одна, другая, третья. Бандит завалился, на асфальт, замер.
Второй резко повернулся ко мне, но Роджер стрельнул одиночным, и он упал, брызнув содержимым черепушки. Нет, все-таки морпех — отличный стрелок, я не факт, что повторил бы его выстрел, да еще и на ходу.
— Контролируй улицу! — приказал я, бросившись к дому. — Всех, кого увидишь, если это не наши, гаси нахуй.
Я узнал бандитов. Двое из них — те самые, что вытащили Лику из дома, в том числе и тот, которому я гортань сломал. Третий был мне не знаком. Нет, точнее я его видел до этого, но не знал, как зовут.
Только на пороге дома я понял, что команду дал на русском, но морпех, похоже, и так все понял. А я рванул на себя дверь, но она не открылась. Заперто.
Выхватил топор и дважды долбанул по косяку, разщепив доски. Открыл еще раз, и ворвался внутрь. Пробежал через дом, метнулся ураганом, и тут же наткнулся на ствол автомата, который смотрел прямо на меня.
Мы встретились взглядом с Наташей, и она не выстрелила. Узнала меня. Хотя однозначно была на взводе. Я перевел взгляд ниже и увидел Лику, которая лежала на полу. И по ее ночной рубашке расплывалось кровавое пятно.
Ее лицо и руки были посечены осколками стекла, оно тут было вообще везде, разлетелось во все стороны. Хрустя им тяжелыми ботинками, я подскочил к девушке, разорвал ночнушку, и увидел аккуратное входное отверстие в груди, с правой стороны. Из него, пузырясь, выливалась алая кровь. Легкое. Сука.
Рванув из кармана перевязочный пакет, я разорвал оболочку и наложил ее на рану. Она резиновая, и специально для того и сделана, чтобы дырки в груди закрывать, не пуская туда воздух. Потом чуть поднял, перевернул, и увидел гораздо более рваное выходное отверстие.
Девушка охнула и открыла глаза, посмотрела на меня. И улыбнулась. Улыбка на окровавленном лице выглядела жутко. Но я почему-то понял, что она просто рада меня видеть.
— Край, — прошептала она, и выпустила изо рта струйку крови.
— Молчи, — приказал я, разорвал второй пакет и закрыл оболочкой дырку уже в спине. Обернулся к Наташе и заорал. — Помоги поднять ее, ну! Давай!
Девчонка ничего не сказала, схватила Лику и кое-как приподняла ее, типа усадила. Я же принялся бинтовать, прямо через тугую девичью грудь моей девушки.
— Все будет хорошо, — сквозь зубы прорычал я. — Все будет хорошо!
— Край… — прошептала она. — Ты пришел.
— Да, я пришел, — продолжил говорить я. — Все будет хорошо, родная. Все будет хорошо, вот увидишь.
Повязка легла туго, я тянул, что было сил, потом закрепил ее узлом, посмотрел в глаза Лики, и увидел, что она плачет. Блядь, да что ж это такое?!
— Сейчас! — мне вдруг почему-то это стало важным. Жутко важным.
Я подскочил и побежал в сторону серванта, расшвырял в стороны дорогой хрусталь, который там стоял, и вытащил коробочку. Вернулся, сел, открыл и вытащил кольцо.
— Смотри… — проговорил я. — Я тебе предложение хочу сделать! Я договорился с Отцом, он дьякон, он нас повенчает! Или на базу Росгвардии поедем, там настоящий священник есть. Только дыши! Живи, блядь, пожалуйста!
Она улыбнулась, с трудом подняла правую руку и протянула мне. Я надел кольцо ей на палец, получилось это легко, потому что ладонь ее была вся в крови. А потом свет вдруг померк ее в глазах, она выдохнула в последний раз и все.
— Нет, блядь! — зарычал я. — Нет!
Опрокинул ее на спину, сложил руки одна поверх другой и принялся давить ей на сердце, заставляя его биться. Раз, два три, четыре, пять, шесть. И так до тридцати. Наклонился над головой, вдохнул, чувствуя, как рот наполняется ее соленой кровью. Снова качать. И опять два входа. И опять по кругу.
— Без толку, дядя Край, — услышал я за спиной голос Наташи. — Она умерла.
Я приподнялся и просто сел на пол. По лицу стекали кровь и слезы. Лика ведь была для меня не просто девушкой. Она была ориентиром. Она удержала меня на этом свете, не дала мне превратиться в чудовище или сломаться окончательно. На самом Краю.
Опять эта дурацкая метафора. Край на краю. Сука.
Не знаю, сколько я так сидел, минуту или, может быть, полчаса. Услышав звук тяжелых ботинок у входа, я развернулся, вскинул автомат и увидел Ильяса и Отца, которые