В третьих, опять же эти люди. Нужно было куда-то их направить, у меня не было особых идей, как это сделать. Но в этом направлении я тоже думал.
Короче говоря, получалось, что нужно брать управление поселением в свои руки хотя бы на время. Но вот, сука, ведь ничего не бывает настолько постоянным, как временное. Завязну я тут. А вязнуть не хотелось совершенно.
Одно дело — убедиться, что свалить невозможно, и тогда уже вернуться. Совсем другое — лишиться надежды на благополучный исход, и сделать то же самое с остальными. И жизни тут не будет никогда, сплошное выживание.
Скоро я увидел над горизонтом столп дыма, а в салоне машины завоняло паленым мясом. Первую партию трупов уже сожгли. Блядь, топлива на это уйдет немерено. Придется ехать на заправку, пополнять запасы.
Наконец, мы въехали на территорию стройки, объехали котлован, из которого и тянуло удушливым дымом сжигаемой человечины.
— Выйди, пожалуйста, я назад сдам, — проговорил Мустафа. — Боюсь вниз съехать. Покажешь, как останавливаться нужно.
— Без проблем, — ответил я, открыл машину и выбрался наружу. Стал показывать знаками, мол, езжай, езжай, а потом остановил, когда метра два осталось до места. Этого хватит, чтобы сгрузить трупы и покидать их вниз.
Я подошел к краю ямы и заглянул вниз. Огонь уже успел погаснуть, только тлел. Хорошо хоть жаркое солнце высушило мокрую одежду на мертвецах, и она теперь схватывалась, иначе даже представлять не хочу, что бы мы с ними делали бы.
Внизу угли, белые кости, все чадит. Хреново трупы горят, но делать нечего. Сбросим, сожжем, что получится, а потом остальное землей и камнями закидаем. Все лучше, чем просто отволочь их и бросить падальщикам.
— Давай, грузим, — сказал я Мустафе. — Помогай.
Он подошел, открыл двери стакана и вытащил первое мертвое тело. Я сбросил его вниз. Потом еще одно, еще и еще. Они ложились слишком кучно, поэтому мне приходилось отволакивать их в сторону. Спускаться и утрамбовывать возможности никакой у нас не было, да я и не стал бы. Глубоко и страшно.
И так одного за другим, пока не выгрузили весь УАЗик. Скоро должен второй приехать, со Степанычем и Пашкой, а мы наоборот отправимся на разгрузку.
Кстати, мы ведь ночью тоже постреляли неслабо. А что если зомби из города снова двинут в Дачное. Что тогда делать?
— У вас инструменты есть какие-нибудь? — спросил я. — Токарный станок, еще что-то?
— Да, у Ибрагима в гараже был. Он уехал перед самым началом, так что все в целости сохранности должно быть. А что?
— Да надо будет адаптеры под масляные фильтры выточить, — проговорил я. — Пашка справится. А потом поедем в сторону города и будем отстреливать мертвецов, если снова сюда пойдут. Они ведь на шум реагируют.
— Это как глушители? — заинтересовался он.
— Ага, хреновые, — ответил я. — На полтора десятка выстрелов. Но если не мазать, то спасут. Но и их немало осталось, надо еще добыть. И вообще запчастей на машины.
— Я знаю, где их взять можно, — сказал вдруг он. — У моего брата магазин был. Там всякое есть: и электрика, и шкворни-морни всякие. И не очень далеко от окраины. Съездить можно было бы.
— Сперва лекарства, — ответил я. — Потом все остальное. Ладно. Поджигай, нам еще обратно ехать.
Он вернулся в салон, вытащил из него канистру с бензином. Открыл, и принялся лить на трупы, поднимая высоко и разбрызгивая так, чтобы топливо попало на как можно большую площадь. И так пока не опорожнил всю емкость.
— Отъезжай, — проговорил я, поднимая с земли кусок камня. Вытащил из кармана заранее заготовленную сухую тряпку, поджег ее от зажигалки, а когда татарин чуть отогнал машину, бросил ее вниз.
Полыхнуло, сперва пламя резко поднялось вверх, но потом опало и затрещало, пожирая одежду и саму плоть. Вонь сразу же стала сильнее, в горле запершило, глаза заслезились.
А я двинулся в сторону машины, уселся на пассажирское сиденье, и мы поехали обратно в сторону деревни. Работы было еще много.
***
Когда большую часть трупов сложили в кучи, я отпустил практически всех работников и ушел сам. Теперь нам столько и не нужно было, достаточно пары человек, которые будут грузить и отвозить на каждый УАЗик. Естественно сменяться будут, но тут всю работу делали уже мужики. И ничего не поделать, женщины с таким не справятся. Так уж иногда выходит, что приходится сильному полу делать самую тяжелую работу.
Сам же я уже чувствовал, не вывожу, поэтому отправился домой, оставив Степаныча и Муфтафу за главных. Там с наслаждением вымылся в горячей воде, переодевшись после этого в чистую одежду. Замочил грязную со стиральным порошком в расчете на то, что потом все перестираю.
После этого отправился на кухню. Перед глазами до сих пор стояло зрелище с горящими трупами, в носу — запах, а в горле — ком. Нет, не до еды мне сейчас. Но это относительно спокойное место, где можно будет ознакомиться с записями, которые мне дал Мустафа.
Я вытащил амбарную тетрадь на девяносто восемь листов. Естественно, что всю он не исписал, но с десяток первых страниц были покрыты убористым ровным почерком.
Сперва шла та самая перепись населения, о которой я просил. И он указал не только имена-фамилии, адреса, пол, но и возраст. И названия улиц и номера домов, на которых эти люди жили. Что ж, это мне сейчас ничего не даст, но так я хотя бы знать буду, сколько их.
Взялся за чтение. Мужчин было восемь человек, но одного из них работоспособным можно было считать условно — старику уже семьдесят пять. Аксакал, так, наверное, таких тут называют.
Женщин гораздо больше — тридцать две. Самого разного возраста: от двадцати пяти до сорока, но совсем молодых и прям старух нет. А вот это уже серьезно. Потому что многие могут воспринять это поселение, как доступный источник живого товара.
Женщина сейчас совсем другой смысл принимает. Это и игрушка, и источник потенциальных детей, и рабская сила, у которой вероятность побега гораздо меньше, чем у мужчины. Да хоть бы и источник грудного молока в перспективе, мне не очень-то важно, что с ними будут делать. Главное — чтобы они могли защитить себя.
Детей с полтора десятка, тоже разного возраста. От