– Я наблюдаю последний симптом жизни – смерть. Здесь нечего спасать, – отрезал Морок.
Смерть меня не пугает, и он не прав – могу, еще как могу! У меня есть средства. Но Изольда на зов не шла, пугливая какая. Река кипящей лавы ей не нравится.
Супчик не ждал и не думал: ухватился за плечо девушки, учащенно замахал крыльями и смог слегка сдвинуть тело, но на большее его не хватило. Он зло запищал, когда она свалилась на сторону. Я растерянно смотрела на ступу и метлу, но никак не складывалось. Волоком тащить только.
– Ладно, давай помогу, – смилостивился Морок, ухватил зубами за оставшуюся руку и скакнул, одним махом оказавшись возле избы. Только хвост мелькнул.
– Мать его кобылу так! – высказался Бальтазар, и мы поспешили к ним. Дождь и ветер стихли, пропали, как и появились. Я выскочила из ступы почти на ходу, вбежала в избу, бросилась к сундуку Ядвиги и достала два заветных флакончика. Супчик возился с оторванной рукой, к телу поближе прилаживал. Удивительное рвение.
– Это то, о чем я думаю? – недоверчиво спросил конь.
Некогда отвечать, я разглядывала пузырьки. Бальтазар не сказал, где какая вода, но в этом отпала необходимость: флакон с листочком – живая вода, флакон с крестом – мертвая.
«Сначала мертвая», – пришел из глубины сознания совет. Ясно, цыкать на голоса некогда, я послушалась. Дрожащими пальцами открыла крышечку, очень надеясь, что вода не прольется, перехватила поудобнее, откинула с бледного лица покойницы слипшиеся пряди, прижала оторванную руку покрепче к телу и, затаив дыхание, поднесла флакон к синим губам.
– Одна капля, Ягуся, – тихо сказал кот где‑то совсем рядом. Я постаралась. Спасибо создателю этих склянок – узкое горлышко спасло положение, иначе я вылила бы все, так дрожали руки. Капля исчезла, просочившись в чуть раскрытые губы. Я крепко прижимала руку девушки к телу.
– Сшивай красное с красным, желтое с желтым, белое с белым, наверняка хорошо выйдет, – прошептала я себе под нос. Никакого отношения к хирургии происходящее не имело, но почему‑то похожая на заговор фраза сама всплыла.
Рука приросла тут же. Даже шрама не осталось, даже следа. Я осторожно отодвинула в сторону лохмотья одежды: бедра целы, измазаны кровью, но не повреждены, зажило вообще все, только синюшность не ушла и дыхание отсутствовало.
– Хм, – неопределенно фыркнул за спиной Морок.
Я открутила крышку со второго флакона.
Капля.
Сердце колотится: а вдруг не поможет? Мы стояли вокруг девушки, ожидая чуда, и оно случилось. На лице заиграли краски жизни, грудь поднялась в первом вдохе. Пальцы заскребли по земле, веки затрепетали, открываясь. Она посмотрела на нас синими, как лукоморское небо, глазами, хлопнула пушистыми ресницами, открыла пухлые розовые губки и спросила:
– Ой, а мы знакомы?
Глава 10
Настасья
Я не знаю, какие вопросы и каким тоном должен задавать человек, вернувшийся к жизни, да еще и убитый таким зверским образом, и как ему себя вести при этом. Например, вскочить на ноги и размахивать оружием во все стороны, или орать в ужасе, или, может быть, испуганно озираться. Коротко стриженная барби в побитой броне, запекшейся крови, с ангельским голоском и наивностью в красивых глазах навсегда останется для меня эталоном ожившего мертвеца.
– Получилось! – радостно пискнул мыш.
– Я – Баба Яга. Мои спутники: Бальтазар, Морок и Супчик, – прокашлявшись, ответила я. – А ты кто?
– Настасья Милютовна, – слегка вздернула нос девица. – Та самая Яга, к кому души ходят? А что у тебя с глазом, болеешь? Думала, ты старая карга с костяной ногой и нос в потолок врос.
Она легко вскочила на ноги, огляделась и, не дожидаясь ответов, продолжила:
– Вы меч не видали? Надо найти Баюна, попытаться снова.
Невысокая, на полголовы ниже меня, крепкая, но не толстая, как говорится, «кровь с молоком». Совсем молоденькая, похоже, младше меня и явно с… задоринкой.
– Стоп‑стоп, полегче. Так на тебяу воды не напасешься! – оторопел кот.
– Какой воды? – остановилась девушка.
– Живой и мертвой, глупая, – ответил Морок.
– Говорящий конь! – она захлопала в ладоши, улыбка осветила лицо. – Это твоя хозяйка? Если нет, то давай вместе на подвиги?
Навий конь отодвинулся на пару шагов и склонил голову набок, с интересом разглядывая девушку.
– Соболезную. Жить она будет долго и достанет вас по полной, – изрек он позже.
Мимо прокатилось очередное перекати‑поле.
– Настенька, ты умерла, мы тебя оживили. – Я продемонстрировала бутылечки и погладила героя дня – Супчика: – Вот он тебя заметил, так бы мимо проехали.
Может, она разумом повредилась, радостная такая? С возвращенцами такое бывает. Взять Кощея хоть или Бальтазара. Такие номера откалывают, хоть стой, хоть падай.
Девушка озадаченно моргнула и осмотрела себя. Пальцы с короткими грязными ногтями медленно прошлись по зазубринам на нагрудных пластинах, приподняли кольчужный рукав. Она взглянула вниз, на бедра, где не было ни царапины, хотя кровь бурой краской засохла на некогда светлой ткани, сейчас изодранной в лохмотья. Улыбка сползла с ее лица, она посмотрела мне в глаза и упала на колени, склонив голову почти к земле:
– Спасибо, госпожа. Моя жизнь теперь принадлежит тебе. Я буду верной слугой, охранницей тебе и твоим друзьям. В долгу неоплатном пред тобой. Прими мою службу, Баба Яга.
Когда‑то в детстве я читала сказки и, как любая девчонка, мечтала, чтобы передо мной падал на колени принц. Признавался в любви и увозил в сияющий на фоне заката дворец. Падающих ниц дев‑воительниц в этих мечтах не наблюдалось. Изольда переступила с ноги на ногу, вызвав у юной искательницы приключений спазм голосовых связок и округление глаз. Да, ожила в непонятной компании: кони говорят, избы ходят, коты в доспехах.
– Встань, пожалуйста, Настя, – я потянула ее вверх и неловко похлопала по плечу, успокаивая. Ну и дела, слуги мне еще не хватало! – Меня зовут Янина. Баба Яга – это моя должность.
– Здорово! – вновь просияла девушка и тут же насупилась, слегка выпятив нижнюю губу: – Я Настасья. Настенькой меня батюшка величал до десяти годков, а теперь я взрослая богатырша.
Бальтазар зашелся в хохоте, конь фыркнул, я едва сдержалась и уточнила:
– Сколько лет тебе?
– Шестнадцать.
Я снова закашлялась, вдохнув донесшийся со Смородины дым, и махнула рукой в сторону от реки, призывая компанию уйти подальше от этого мрачного места на чуть менее мрачное, где возможно нормально дышать.
– А тебе сколько, Янина? – полюбопытствовала нежданная помощница.
– Двадцать один вот недавно исполнился.
Девушка посмотрела с таким сочувствием, будто у меня треть жизни уже прошла. Для