Собственное тело казалось хрупким, тесным, силы распирали изнутри, раздвигая ребра, просились на свободу: больше пространства, длиннее поводок, загнать бы добычу и радостно выть. Колдун пил этот безмолвный вой с моих губ, жадно, требовательно, как деликатес. Его сильные руки сжимали стальными обручами в клетку, в ловушку.
Казалось, еще мгновение – и я взлечу огромной птицей Рок, накрою крыльями половину неба, смерчи от моих крыльев сметут с земли все живое, но… в общем гомоне ликования послышалось пение. Древний мотив без слов, спокойный, как колыбельная, нежный, несущий свет. Словно в противовес капкану Маркуса меня обняли изнутри, баюкая мою тьму, разгоняя ее до состояния сумерек, успокаивая движение.
Баю‑бай…
Я оттолкнула колдуна.
Усмирила ветер, он застелился под ногами и пропал.
Маркус тяжело дышал, а у меня даже не сбился пульс.
– Какая мощь! Покажи больше.
– Не время, не место, – я могла собой гордиться, так твердо прозвучал ответ.
– Хорошо, я найду место, где ты сможешь не думать о людях, – хищная улыбка скользнула по его губам и пропала. – Продолжим тренировки.
Тихий напев в голове разогнал остатки голосов, они вновь скрылись в лабиринтах разума, за углами, но я чувствовала их минутное удовлетворение. Выгул внутренних демонов вполне удался.
Маркус задумчиво обошел машину, поцокал языком, но молча достал тряпку и смахнул пыль со стекол и зеркал.
– Я отвезу тебя домой.
– Разумеется. А еще раз назовешь дурой, я покажу тебе Лукоморье со своего частокола. Устанешь любоваться.
Он примирительно вскинул руки и подмигнул.
* * *
Возле моего подъезда мы едва не наехали на человека. Он перебегал дорогу, уткнувшись в экран смартфона, чем многие из нас временами грешат. Колдун в сердцах пригрозил навести на него порчу.
– Не надо раздавать порчу направо и налево. Мне потом жить рядом с этим человеком‑соседом, – это были первые слова после продолжительного молчания. Мы ехали под тихое радио с классической музыкой, я смотрела на ночной город и ощущала негу сродни сытости. Такое мирное чувство, что хотелось уснуть и спокойно проспать до утра.
– Ты такая строгая! Это пикантно, – хмыкнул Маркус и вышел, чтобы открыть мне дверь.
Спасенный от порчи сосед прошел мимо, ни о чем не подозревая и ругаясь с кем‑то по телефону. Вот так мы и живем, не знаем, не замечаем сверхъестественных опасностей. Хотя я знаю людей, верящих в… иное, но, думается мне, на них наживаются шарлатаны.
– Через несколько дней продолжим, – Маркус внимательно смотрел своими черными блестящими глазами.
Моя темнота заурчала, живо откликаясь на планы по высвобождению.
– Почему у тебя такие глаза? Родился с ними? – смена темы показалась неплохой идеей.
– Да. Я потомственный колдун.
– Ты хоть человек?
– Человечность – понятие относительное, – философски изрек Маркус и погладил меня по голове. – Вот я, например, по‑человечески восхищаюсь твоими волосами. Распусти их.
Я перехватила его руку, но промолчала. Сил отчитывать его за наглость не было. Он благоразумно не настаивал. Я все еще не приглашала его в гости, и мы простились у подъезда.
* * *
Дома царил полумрак, только тусклый свет из незашторенных окон слегка обрисовывал мебель. Кажется, все спали, я по привычке чуть придержала дверь для невидимого летописца, тихонько щелкнула замком.
Нападение кота стало неожиданностью. Только наклонилась босоножки расстегнуть, как с дивана раздался дикий мяв вперемешку с шипением и утробным урчанием. Пять килограммов ярости с горящими глазищами в секунду оказались рядом. Недолго думая, огрела его сумочкой и удивительно быстро нащупала выключатель.
– Ты сдурел?!
Бальтазар со вздыбленной вдоль спины шерстью и открытой пастью замер, скребнув когтями по полу:
– Ягуся?
– А кто, по‑твоему?
– Не признал спросонья, запах чужой. Это точно ты? Чем докажешь?
– Ты был кучерявым, но не знаешь почему.
– И правда ты. – Он обнюхал меня недоверчиво, заглянул в глаза. – Но запах сильно изменился. Что случилось?
– Тили‑тесто, жених и невеста, – пискнул Супчик, приземляясь мне на голову.
– А‑а‑а, – досадливо протянул кот и встряхнулся, укладывая шерсть. – Вот ты где была, пока я тут с голоду умираю!
Он снова принюхался, кивнул будто сам себе и поплелся обратно. Вот те раз.
– Ну чего ты? Я сегодня молодец: контролировала свои силы, отпустила и ничего не разрушила.
– Молодец, – вздохнул кот вполне искренне. – Давайте поужинаем.
В ответ заурчал мой желудок, и сытая нега после вечернего аттракциона как по заказу сменилась лютым голодом. Досада на меланхоличную реакцию кота пропала под другими заботами.
– Тихон, а у старого Кощея ведь есть летописец? Следит ведь за ним, и корпорация знает, где мы его держим. – Эта смутная мысль приходила и ускользала уже довольно давно, и вот я смогла ее поймать прямо за ужином.
– Нет, Яга, не знает. Его списали, – немного напряженно ответил мой соглядатай и вздохнул.
– В каком смысле списали?
– Он не справился с работой: расслабился и пропустил уход Кощея в преисподнюю. В итоге не смог последовать за подопечным, остался в Лукоморье. Его за это… разжаловали.
– Как это? Не томи, – кот облизнул сметану с носа.
Тихон с сожалением отложил булочку с корицей и как‑то сник.
– Данная провинность не остается без последствий. Он обратился в камень и остался в закрытом подвале нашего подразделения на веки вечные. Напоминанием всем летописцам о долге.
– Он один такой, что ли? – удивилась я.
– Нет, есть еще несколько из более старых времен. Когда вы в Лукоморье первый раз отправились, меня потом тоже на ковер вызвали. Лучше не собирать штрафы.
– Постараюсь не доводить тебя до этого, – твердо пообещала я. Другого такого летописца мне вряд ли выделят. Да и привязалась я к нему.
После ужина кот сыто отвалился, свернувшись клубочком, даже не поговорил со мной. Ревнует, что ли, к колдуну? Мне не спалось, ушла в избу, спугнув по пути приживалу‑лобстера. Достала записи Ядвиги и в сотый раз побежала глазами по строчкам.
Скучаю по ней, и некому дать совет.
Летописец. Заметка № 4
Яга играет с огнем. Заморский колдун непрост и имеет свои планы. Меня настораживает его желание посетить Лукоморье, хоть это и невозможно. Смутная тревога растет при каждой встрече с ним. Он оплетает Ягу паутиной обходительности, новизны, а она или не хочет этого замечать, или надеется его перехитрить и, ничего не дав взамен, получить помощь. Я пока не разобрался, буду следить за ситуацией. Сейчас мне нечего сказать. Признаюсь, что ее успехи меня радуют: она смогла показать силу и не впасть в буйство. Искренне надеюсь, что