— Как мы выберемся, Матроскин?
— У нас есть одно преимущество, мессир.
— Какое? — со слабой надеждой спросил я.
— Ящер думает, что вы ещё не знаете, что вы в «банке», которую он доверху набил пауками. А мы уже это знаем. — И по его наглой морде поползла медленная, наглая, знакомо-бессовестная ухмылка.
И почему-то именно она заставила меня глубоко выдохнуть и разжать сведённые в кулак пальцы. Когда кто-то из семейства Грималкиных улыбается широкой зловещей ухмылкой Чеширского кота, растянутой от уха до уха, с выставленными напоказ острыми зубами, кому-то явно не поздоровится! Даже мне от этой улыбки стало не по себе.
— Попробуем устроить ему парочку сюрпризов, мессир, а потом посмотрим на его реакцию, — подытожил хвостатый пройдоха.
[1] Идея о том, что альтернативные миры различаются частотой вибрации, является популярной концепцией в эзотерике, метафизике и научной фантастике, но не имеет подтверждения в современной науке. Эта концепция предполагает, что каждая реальность существует на своей уникальной частоте вибраций, и что «перемещение» между мирами возможно путём изменения собственной частоты.
Глава 10
Что ж, возможно, говорящий кот был прав «на все сто» — мне было необходимо вернуться обратно в мир (возможно, иллюзорный и созданный специально для меня) из спокойной гавани междумирья с уютным домиком ведьмы и окружающем его лесом. Конечно, мне хотелось бы побыть здесь подольше и перенять у его древней хозяйки еще больше премудростей, но…
Но моё старое тело, в которое я был заключён — не было бессмертным в отличие моего предыдущего, снабженного мощными энергетическими системами Асура нового образца, как называл меня Кощей. И если я еще протуплю какое-то время, могу запросто и ласты склеить, так и не разобравшись во всех странностях, в последнее время преследующих меня постоянно.
Я дождался, когда вернётся хозяйка избушки, мы вместе поужинали тем, что я приготовил, пока её не было: разваристая каша, свежие фрукты-овощи, но я сейчас бы не отказался от удовольствия побаловать себя яствами с моей волшебной и весёлой Скатерти-самобранки. Где же она сейчас?
С тяжелым вздохом я поднялся с резного дубового кресла и вышел из-за стола. Хруст суставов отозвался неприятным звуком в тишине горницы, заглушив на мгновение даже потрескивание поленьев в печи. Ведьма молча наблюдала за мной с другого конца стола.
— Спасибо, хозяйка! — произнёс я, низко поклонившись (ну, насколько позволил радикулит). — За добро, за ласку, за науку. Но нам пора — моё время на исходе…
Ее взгляд, глубокий и всепонимающий, казалось, проникал насквозь не только это дряхлое тело, но видел и саму душу могучего Асура, что была заперта внутри. Она не стала меня отговаривать. Здесь, в междумирье, она очень хорошо знала цену времени и выбора.
— Правило одно, путник, — ее голос прозвучал тихо, но четко, — не верь глазам своим. Там, куда ты идешь, нити реальности спутаны. Ищи не следы, а «искажения» событий. Гляди не глазами, а сердцем и душой.
— Спасибо за совет, мудрейшая! — поблагодарил я старуху, поклонившись еще раз. — Не знаю, свидимся мы еще, или нет…
— Не ведаю этого, — качнула головой старуха, — слишком туманна твоя судьба. Ступай с миром, и не забывай, чему здесь научился.
— Прощай! — И я подошел к двери, распахивая её настежь.
Матроскин прошмыгнул на улицу первым, а я остановился на крылечке и обернулся в последний раз. Уютный домик, дымок из трубы, котел на огне, в котором варилось что-то, пахнущее временем и древней мудростью, заповедный лес вокруг хижины, хранящий тысячу секретов. Спокойная гавань…
И тут со мной случилось странное. Я уже собрался шагнуть с крыльца в хмурый вечерний лес, как вдруг она подняла на меня взгляд. И в глубине ее мудрых, усталых и древних глаз, будто сквозь толщу бесчисленных лет, на секунду вспыхнул «огонь».
Пелена спала. Я не просто «увидел», я «узнал». Не старуху-ведьму, а ту, чей образ хранился в дальнем уголке памяти моего бессмертного друга, который он мне однажды показал — Василису Прекрасную. Ту самую, что когда-то, в незапамятные времена беззаботно смеялась рядом с Кощеем Бессмертным, и чья красота могла затмить саму Богиню Утренней Зари.
А следом за этим прекрасным ликом я увидел искажённое беспощадным проклятием Кромки чудовищное страшилище, прошедшее через ту же муку, что и сам Кощей. А ведь она была не только его подругой и соратницей, а намного-намного большим… Вот, оказывается где скрывалась Василиса ставшая Бабой Ягой, всё это время.
Это мимолетное видение длилось меньше вздоха. «Отражение» снова стало тем, чем должно было быть — старой, сморщенной женщиной, склонившейся над котлом. Но знание уже поселилось во мне, жгучее и горькое.
— Прощай, Асур, — донесся до меня ее тихий шепот, но теперь я слышал за ним другой голос, молодой и печальный. — Исправь то, что мы не смогли…
Я резко кивнул, не в силах подобрать слова. Сердце сжалось от странной тоски. Дверь закрылась за мной с негромким щелчком, а я развернулся и зашагал прочь, вглубь леса, где между стволами уже вился туман, готовый поглотить меня и вернуть в другую реальность. Матроскин, фыркнув на прощание в сторону избушки, бесшумно скользнул рядом, помахивая пушистым хвостом.
Спокойная гавань осталась позади. Впереди же была только путаница миров, в которой мне предстояло найти единственную и нерушимую правду. Когда я достиг небольшой речушки, окружающая реальность вздрогнула. Не было ни вспышки света, ни непроницаемой тьмы. Просто в один миг меня накрыли неприятные запахи автомобильных выхлопов, резины и влажного асфальта. После чистейшего хвойного воздуха междумирья они резко ударили в нос, заставив даже прослезиться.
Где-то вдали выла на низкой ноте пронзительная сирена. Да, я прибыл назад, в мир, который, возможно, был бутафорским. Лес за моей спиной исчез, как и ощущение иного мира, который растаял, как мираж. Я стоял на краю тротуара, под проливным дождем, который не шел в лесу ведуньи, бывшей некогда прекраснейшей из Богинь.
Капли, жирные и грязные, стекали по моей одежде, смешиваясь с дорожной грязью. Матроскин, промокший и недовольный, жалобно мяукнул и юркнул под ближайший навес, отряхивая лапки с брезгливым видом аристократа, попавшего в трущобы. Еще бы ему понравилось, ведь он в любой момент мог отсюда свинтить куда угодно. Но он был верным соратником, поэтому следовал за мной.
Я огляделся. Город. Обычный, серый, промозглый. С подсвеченными витринами, мокрым асфальтом и людьми, спешащими по своим делам под зонтами-грибами. Никто не смотрел на меня, не видел, что я появился буквально из ниоткуда. Для них я был просто еще одним прохожим, дряхлым