— Будь ты проклят, мразь! — с трудом выдавил Артем побелевшими губами, а на его лбу вздулись жилы и выступили бисеринки пота.
— Проклят? — хохотнул Ремизов, неспешно обходя булькающие лужи раскаленного камня, пышущие жаром. — Что может быть страшнее прозябания в никчемном человеческом теле?
— Но ты, как погляжу, не побрезговал и этим отрепьем, чтобы добраться до меня, Ящер… — прохрипел я — раскалённый воздух обжигал глотку.
— Что поделать, такие времена! — хохотнул Ящер, натянувший шкуру олигарха Ремизова, словно удобный костюмчик. — Хочешь что-то сделать хорошо, братец, сделай это сам!
— Не брат ты мне, гнида чешуйчатая! — Перифраз Данилы Багрова из «Брата» пришелся как нельзя кстати.
Пошатываясь, я поднялся на ноги от изломанного взрывом тела Прокопьича. Меня порядком штормило, то ли от перенапряжения, то ли от акустического удара, вызванного эпическим приземлением Змея в подмосковный лес. А посмотреть-то было на что!
Во все стороны от эпицентра удара торчали изломанные и обугленные вековые сосны и ели. Даже само небо пылало, когда этот гад, не придумавши ничего лучше, долбанулся посреди леса, пролетевши по небу огненным болидом. Думается мне, что очень похоже выглядело место падения Тунгусского метеорита. И даже не взирая на выдержавшую удар «гравитационную скорлупу», которую я поставил на каком-то автомате, из наших с Артёмом ушей сочилась кровь.
— И вправду, — согласился Ящер, остановившись в нескольких метрах от меня. — Не пойму, отчего это Старухе взбрело в голову макнуть тебя в первобытную купель? Хотя, не будь ее, кто знает, набрал ли бы ты необходимую для моей задумки кондицию. Но дело ты свое сделал, старый, пусть немного и потрепыхался напоследок. Меня это даже порядком позабавило.
— Так это все для тебя лишь забава? — Я обвел слезящимися глазами горящий огненный кратер — А как же люди?
Ящер ничего не ответил. Вложил руки в карманы брюк, довольно осмотрелся, покачиваясь с пятки на носок в своих идеальных лакированных туфлях, на которые, не смотря на булькающий вокруг раскаленный камень и носящуюся в воздухе жирную копоть, не налипло и пылинки. Затем он картинно смахнул пепел с высокого камня, круглого и вытянутого как речная галька, и не спеша уселся, сверля меня сумасшедшим взглядом антрацитово-черных глаз.
— А как иначе, дружок? — Он вопросительно поднял бровь — Отчего, думаешь, Творец оставил все свои сотворенные миры и ушел? Скука. Скука — это самый злостный враг бессмертного существа. Впрочем, скоро я избавлю тебя от подобной участи.
— Ну, попробуй, кусок бессмертного дерьма! — Я сплюнул ему под ноги скопившуюся во рту кровь, и она зашипела на всё еще горячих камнях. Подошвы мне тоже основательно припекало.
— Непременно попробую, а как же? Не могу же я остаться без очередного развлечения. Но не будем спешить. Вечность, она, знаешь ли, учит терпению. Чудовищно долгому терпению. У вас же такой роскоши и проклятия, как Вечность — нет.
— Я не понял, Змей, это ты что, сейчас реально мне поплакаться в жилетку решил? Типа понять тебя и простить, за все, что ты сотворил? И не только со мной, кстати… Я это так — мелочь. Вот понять только не могу, отчего у тебя такая злоба на весь белый свет? А, Ящер? Может от того, что Создатель счел тебя недостойным и не взял с собой? И тебе не удалось ступить на следующую ступень Бытия? И тебе приходится вертеться как белка в колесе… только в Колесе Сансары?
— Может, и так, — пожал плечами Ящер, сверкая черными глазами, в которых отражался огонь, — а, может, и нет. В конце концов, Он оставил не только меня, но и остальных богов-титанов, как первых, так и последующих поколений, чтобы править этим миром. Всем вместе. Только их больше нет… Хотя, с иными пришлось порядком повозиться, чтобы расчистить себе дорогу…
— В смысле? — Я изумленно распахнул рот.
— А ты что же, Хоттабыч, и вправду думал, что ты один такой единственный и неповторимый? Ты всего-навсего последний, старик. Хотя, признаюсь, со всей скопленной тобою силой у тебя был реальный шанс возвыситься до божественного уровня, сломать собственное Колесо Сансары, прервать длинную цепь перерождений и стать новым Хранителем мира, которым был до тебя этот дурак Святогор. Отгадай с трёх попыток, кто соорудил для него ту самую домовину?
— Так это ты заманил его туда? — Екнуло сердце у меня в груди.
— Воистину широка и загадочна русская душа. Как и непроходима ее глупость и наивность. До него были и другие Хранители, некоторых ты видел в пантеоне моих побед, напоив их своей кровью, и тем самым связав цепь веков. Тысячелетиями, да что там, эонами они оберегали сотворенные миры от моих притязаний… Но… Все как один, так или иначе, рано или поздно, они пали от моей руки.
— Но зачем? — прохрипел я, краем глаза отмечая, как Артема начинает колотить мелкая-мелкая дрожь.
— Чтобы вступить в свое законное наследство — для чего же еще? — удивленно округлил глаза Ящер — Ибо я и есть тот самый Змий, низвергший вас из Эдемского сада в презренные обезьяньи тела…. Ахххх… — И Ящер даже зашипел удовлетворенно, блеснув глазами, и на секундочку мне показалось что за его зубами мелькнул раздвоенный змеиный язык.
«Хоттабыч, ты слышишь меня, старый? — неожиданно раздался в моей черепушке голос Кощея. — Я скоро, я близко, я почти воплотился. Только отвлеки внимание от моего сосуда. Заговори зубы Ящеру! Он всегда был падок на пафос…»
— Это не твой ли костлявый дружок там пырхается? — неожиданно насторожился, а затем хохотнул Ящер, заметив, как затрясся Артём. — Ну-ну, пусть пробует. Силенок у него маловато со мной то тягаться. Не та весовая категория!
— Ты еще скажи, что и то самое Кромешное Проклятие тоже твоя работа?
— Угадал! — довольно ухмыльнулся Ящер. — Знатно я тогда повеселился!
Глава 24
Я взглянул в довольное лицо Ящера-Ремизова, кашлянул в кулак и, памятуя о Кощеевой просьбе тянуть время, произнёс:
— Слышь, деятель, закурить не найдётся? Привык я как-то к табачку…
— Найду, чего уж… — милостиво махнул мне рукой он. — Последнее желание приговоренного — закон. Садись, старый, в ногах правды нет.
И позади меня со скрежетом, словно прыщ на заднице, из земли вылез еще один гладкий валун. Слава Богу прохладный, иначе порты бы совсем подгорели… Хотя, чего там — кажется пора уже мне привыкать к адским сковородкам. После всего мною совершенного, вряд