Обезумевшие твари мчатся на нас. И если бы не тяжёлые пули в револьвере, не факт, что щиты помогли бы нам остаться невредимыми. Да и жалко тратить их заряд непонятно на кого. Что ждет нас дальше — никто не знает.
— Это же необычные олени? — спрашивает Олеся. — Слишком уж зубищи у них огромные.
— И глаза чуть ли не вываливаются, — соглашается Марина.
— Думаю, плотоядные, — со всей серьезностью заявляет Марк.
Тут я с ним согласен по многим факторам. По крайней мере, клыки прекрасно видны. Странно, что при всем при этом хищники трусливые до ужаса.
Патроны на них не жалею. Мясо спокойно отобьёт стоимость патронов. Да ещё сверху добавит.
— Мы их так просто тут оставим? — удивляет Аглая. — А если съедят, пока мы ходим?
— Не съедят, — заверяет Марк, и девчонка с ним не спорит.
Кажется, парень понимает в охоте, просто не распространяется. Вот и посмотрим.
— Как думаете, много нам за этих олешек отсыпят? — спрашивает Макс.
— Если учитывать только мускус, желчь и рога, — перечисляю. — Уже прилично. Монет по пять точно будет. Думаю, Германыч нам потом подробнее расскажет, что и куда.
Вторая группа оленей ведет себя немного странно. На пути остается всего один, остальные убегают. Отбившееся животное несется на нас. И револьвер быстро решает его судьбу.
— Странно, почему они ходят маленькими группами? — удивляется Олеся, когда опасность отступает. — Я думала тут будет целое стадо.
Оленей и правда немного, что в одном семействе, что в другом. Всего по три-четыре особи.
— Не то время, — коротко поясняет Марк, и ловит заинтересованные взгляды всей группы.
Да уж, после выхода нам будет о чем поговорить.
Саму добычу оставляем на месте. Рядом с тушей оленя втыкаем небольшую спицу-амулет. Люди, которым выпало сегодня собирать добычу, быстро обнаружат нужное место. Идём дальше по намеченному маршруту.
* * *
По-настоящему интересных существ мы пока не встречаем. Вообще, в лесу бродит на удивление мало живности. Судя по всему, большая часть уходит от нас волной. Именно поэтому охота и называется загонной. Да и цель все же — не набить живность, а заставить ее убраться из зоны вокруг Академии. Думаю, уничтожать придется либо жестко территориальных хищников, которые сами с зоны охоты добровольно не уйдут, либо вот таких глупых существ. Их нормальными хищниками-то не назовешь — просто измененные и неразумные. Таких же оленей мы уже встречали на тропе, значит, форма изменений довольно устойчивая.
Идём очень широким фронтом вместе со всеми преподавателями. Мы не видим всех, кто остается с краев, но это совсем не имеет значения — фронт продвигается спокойно и уверенно. Мелких зверушек пропускаем, они таятся в корнях деревьев или сидят в норах. Это не наш контингент. А вот твари покрупнее — вроде тех же оленей, наша волна гонит вперед.
— Ну и где обещанные измененные медведи и волки? — спрашивает по внутренней сети Макс.
— Говорили, что будут, — напоминаю. — Может, дальше?
Через загонщиков хищники не пробиваются. Наоборот, стараются просто обойти засаду или вовсе уйти. В принципе, нас это устраивает. Основная задача, обеспечить относительную безопасность на десять километров вокруг Академии, выполняется, а это и есть цель.
Периодически ставим сторожки. Они же выполняют роль отпугивателей.
— Медведь пройдет и не заметит, — со знанием дела говорит Марк.
Оно и так понятно.
Крупная живность легко преодолеет любой сторожок. Зато в Академии будут заранее знать, с кем предстоит иметь дело.
Продвигаемся вперёд. Под ногами хрустят ветки, стараемся идти сдержанно и тихо, чтобы не спугнуть дичь. По двум сторонам протоптанной тропы возвышаются огромные деревья.
— Слышите? — спрашивает Аглая.
— Что такое? — уточняю и показываю, что нужно остановиться.
— Хруст вдалеке, — отвечает девушка. — Может снова олени?
Никто из наших ничего не слышит. Только редкое приглушенное пение птиц.
— Может белка? — предполагает Макс. — Или зайчик наподобие того, как вам встретился на полигоне.
— Ой, лучше не надо, — с опаской говорит Олеся. — До сих пор его красные зрачки прямо перед глазами.
Разговор в сети замолкает. Прислушиваюсь, и тут же лес замирает, будто затаив дыхание.
— Нехорошо поступаете, — слышу незнакомый голос.
Ребята спокойно идут вперёд, будто ничего не происходит.
— Так, ребят, постоим секундочку, — говорю группе.
Все с удивлением смотрят в мою сторону.
— Что случилось, Ларик? Тоже белка? — спрашивает Макс и сам улыбается шутке.
— Секунду, — прошу и снова прислушиваюсь.
— Нехорошо поступаете. Вы не у себя дома, — говорит голос в моей голове.
Оглядываюсь — вокруг никого. Связь, по которой голос прямо сейчас связывается со мной не похожа на общую сеть. Чётко слышу речь, голос и буквально кожей чувствую недовольство говорящего существа.
— Ларик, что случилось? — с полной серьезностью в голосе спрашивает Олеся.
— Мне слышится разговор, — рассказываю ребятам. — Говорит кто-то помимо нас. О том, что мы нехорошо поступаем, что мы не у себя дома, — дословно передаю слова.
— Да, да, всё правильно слышишь, — зло смеётся голос. — Ну вот ужо я вам задам!
— А ещё прямо сейчас нам угрожают, — продолжаю держать в курсе, не двигаясь с места.
Олеся осторожно подходит ко мне ближе, а я рассматриваю лес. Ничего не предвещает опасности.
— А кто ты будешь, раз мы здесь гости? — решаюсь спросить. — Никак хозяин?
Говорю вслух, чтобы ребята тоже понимали, что происходит.
— Никак хозяин! — гулко передразнивает меня голос. — Я тут был до вас и буду после.
Марк показывает мне жестом, что понимает.
— Вы съестное с собой брали? — спрашивает парень по внутренней сети, а я бросаю на него непонимающий взгляд. — Лучше всего подойдет краюха хлеба с солью.
— Хлеб у меня есть, — отзывается Олеся. — И даже соль найдётся. А зачем?
— Да надо, надо, — повторяет Марк и одними глазами показывает, что надо побыстрее.
Кажется, он знает, с кем мы имеем дело. Неподалеку от нас лежит поваленное дерево. Марк передает мне кусок хлеба щедро сдобренный солью.
— Раз говорит только с тобой, иди ты, — говорит по общей сети.
Выхожу с тропы и кладу на поваленное дерево кусок хлеба. Слов правильных не знаю.
— Прими наш подарок, хозяин, — говорю вслух. — Ребята, отвернитесь, пожалуйста, а то не дело так стоять. Но щиты лучше выставить, — добавляю уже по сети.
— Мёда хмельного почему не взяли? — звучит в голове, как только отвожу взгляд от хлеба.
Только успеваю повернуться — на дереве уже нет ни крошки.
— Лет нам мало, знаешь ли, — говорю хозяину леса. — Спиртное нам не дают.
— Лет им