— Срочно! Взять человек десять и прорваться к Лату! Быстро! И по дороге собрать сколько можно людей и на прорыв с ними.
Вальд напрасно так торопился. Тревожные вести Лат уже получал со всех сторон. Там, где раньше его люди проходили без проблем, теперь натыкались на баррикады. Причём довольно странные. Перед ними лежали переплетенные сети из гибких прутьев. Их прорубить можно, но тратилось на это время, которое приходилось выдерживать под постоянным обстрелом лучников и арбалетчиков. Потом была сама баррикада из рогаток, разного хлама за ними, а перед всем этим щедро сыпался «чеснок». И опять через всё это приходилось пробираться по узким улицам под обстрелом с крыш и с баррикад. Попытка взобраться на крыши вроде бы удавалась, но закрепиться там нет. Подтаскивали лестницы, забирались и даже продвигались вперёд и… Утыкались в рогатки и обстрелы со всех сторон. И скатывались под ударами на улицы, где снова попадали под обстрелы.
Лат разобрался не сразу, но до него быстро дошло, что сейчас там в городе его людей просто истребляют. Их отряды умело разрезают, подкрепления задерживают и, пока те штурмуют баррикады, наседают на эти разрозненные отряды, причём последовательно, создавая подавляющий перевес в силах на одном участке. Истребляют такой отряд и идут дальше. Направляя резервы отрядам, которые уткнулись в баррикады, вроде бы помогало, баррикады брали, но… Цена. И ладно бы, если она приводила к победе, но нет. Поредевший отряд двигался дальше и снова упирался в новое препятствие. Прорывали его, шли на помощь окружённым, невзирая на потери. А приходили лишь для того, чтобы увидеть трупы товарищей. Большой удачей оказывалось, если всё-таки удавалось соединиться с серьёзно потрёпанным отрядом, который прошёл раньше их. Но теперь предстояло вернуться… Через те же вроде бы уже разрушенные баррикады под постоянным обстрелом. Враги, казалось, были со всех сторон.
Кто-то командовал отход, кто-то пытался соединиться с соседними отрядами, кто-то продолжал упорно лезть вперёд. Улицы города, стараниями инженеров превращённые в настоящий лабиринт, напичканный ловушками, превратились в галереи смерти.
Сообразив, что их всех просто развели, Лат быстро подавил первый взрыв ярости, взял себя в руки и принялся сыпать командами. Организовал усиленные отряды прорыва, запретив им разделяться, отправил помощь с приказом всех встречных организовывать в один кулак и отправлять обратно. Велел подать сигнал общего отступления и прекращения атаки. Лучникам приказал занять все крыши, на которых им удалось удержаться, отправил с ними обычных воинов для прикрытия со щитами. Сам Лат метался от одной улицы к другой, перенаправлял резервы, организовывал отряды прикрытия, отправлял гонцов. А тут ещё пришло сообщение, что начался общий штурм города… Потом принесли известие, что пошедшие в атаку на последние оборонительные линии между стен отряды буквально провалились туда, обнаружив отсутствие какого-либо сопротивления. А немногие прикрывающие отряды поспешно отступали в сторону второй городской стены.
Лат стиснул зубы и отправил гонцов за стену с просьбой срочно подвести любые доступные подкрепления.
И Лат, и Вальд были талантливыми полководцами, но невозможно прыгнуть выше головы. Невозможно управлять разрозненными отрядами, с которыми нельзя установить надёжную связь. Лату потребовалось около двух часов, чтобы начать отступление к стене, и ещё три, чтобы все уцелевшие части собрались в том месте, откуда они начали штурм. Уже было известно, что нигде больше не удалось достигнуть никаких успехов. Но тут Лат и не сомневался. Раз сектора между стен оказались пусты, значит, солдат оттуда вывели, сократив линию и уплотнив оборону.
И если до сбора отряда Лат ещё лелеял надежду удержать за собой стену, чтобы отсюда начать новое наступление, только лучше подготовленное, то при виде полностью деморализованных солдат, отрядов, в которых, порой оставалось даже меньше десятой части их первоначального числа, эта идея умерла. Тут не о новом наступлении надо думать, а о том, чтобы спасти хоть кого-то. А судя по тому, как быстро приближались со всех сторон лакийцы, те твёрдо вознамерились выкинуть их из города. Но известие, которое заставило Лата поторопиться с полным отступлением, пришло с городской стены, по которой лакийцы начали наступление. Тут уже была вполне реальная угроза окружения. Пришлось отдавать приказ об отступлении. Этот день стал для Лата худшим в жизни. Никогда больше ему не доводилось испытывать такое чувство унизительной бессильной ярости. И понимание, что их всех развели как детей, сознательно подсунув якобы слабость в обороне. Радовало одно — Вальду удалось выбраться, хотя тот и был довольно потрёпан. К тому же ещё и ранен, пусть и не сильно. Если бы Вальд погиб — это стало бы страшным ударом как для самого Лата, так и для гарлов.
К моменту, когда солнце стало клониться к закату, в городе за внутренними стенами не осталось ни одного гарла. Потери в этот день они понесли страшные. Но сюрпризы этого дня для Лата ещё не закончились. При выходе из города и так мрачного вождя встретил Осмон с ещё более скверными новостями, отчего настроение Лата упало ещё ниже. План герцога Райгонского стал всем предельно ясен. Но сейчас, после поражения, требовалось время для приведения войска в порядок, людям требовался отдых. А те части, что могли выступить… Они уже знали о прошедшем сражении, как и о результате. А также о потерях в тех отрядах, что шли первые. А это воины совершенно разных племён. И, ожидаемо, тут же начались склоки по поиску виновных, и кто больше проявил героизма. Лат порядок, безусловно, быстро наведёт — в походе с ним не будут спорить. Но и для этого нужно время. А ночь стремительно приближалась… Лат даже не мог отлучиться сейчас от войска, чтобы оценить происходящее. Приходилось полагаться на слова Осмона. Оценить ситуацию можно будет только завтра. И то ближе к обеду. Оставалось надеяться, что не будет поздно…
Дым над городом приметил и Осмон. Сначала он даже решил, что гарлы там что-то подожгли, потом понял, что горит что-то, что находится далеко от укреплений. Явно в городе. Немного подумав, решил, что это, скорее всего, сигнал для лакийцев. Судя по всему, о том, что начался штурм. Вот только зачем? Осмону в этот миг хотелось разорваться, чтобы оказаться одновременно в нескольких местах, но увы. Хотелось быть и в городе, и следить за движением армии герцога. Он сражался с Айрином Райгонским и успел уже изучить его манеру. Потому был уверен, что тот