Увы, но в архивах рода Демидовых на этот счет не было нормальной информации.
По мере продвижения отряда вглубь Аномалии, я чувствовал постепенно нарастающее давление негативной энергии, словно мы приближаемся к эпицентру, к главному источнику излучения. А теперь начались странные колебания и небольшие просадки, значит, мы приближаемся к цели нашей экспедиции. Я сказал «нашей»? Ну а почему бы и нет, я же в ней участвую.
На ощетинившийся стволами и окружённый щитами отряд постоянно пыталось напасть всякое мелкое зверьё. Наваливались даже целые стаи Игольчатых Волков и Кошачьих Василисков, но их попытки пробить оборону оказались тщетными.
Зато для других, менее отчаянных обитателей леса появилось много подножного корма, чем те немедленно воспользовались. Хруст и чавканье позади начиналось, стоило нам отдалиться на несколько шагов. Неприятной была даже сама мысль оглянуться на это зрелище.
Лес впереди начал потихоньку светлеть, значит, власть ветвистых гигантов там начинает слабеть. Моя уверенность в том, что цель близка, начала крепнуть.
Однако впереди поджидала новая засада. Когда стометровые гиганты остались позади, земля под ногами начала неприятно чавкать, замедляя передвижение, и вскоре мы подошли к натуральному болоту.
Командир роты поддержки снарядил трёх бойцов шестами и отправил вперёд, приказав тщательно прощупывать грунт перед каждым шагом. Все остальные шли следом за ними, колонна снова сузилась и вытянулась, опасаясь ступить мимо проверенной тропы.
Ботинки погружались в холодную воду всё глубже, и стоило только зайти по колено, как разбавленная хлюпаньем тишина превратилась в адскую какофонию.
Непрекращающийся треск выстрелов и молний, крики боли, плеск воды, истошные вопли тварей Аномалии — всё слилось в оглушающую песню смерти. Я выискивал цели через коллиматор, а Матвей со звериным энтузиазмом рубил всё, что по какой-либо причине оказывалось поблизости.
— Двигаемся вперёд! Не останавливаемся! — раздался в наушниках крик пытавшегося перекричать грохот битвы Лейхтенбургского, и у него, стоит признать, получилось.
Стрельба, лязг, крики, вой и всплески не прекращались, но мы неумолимо продвигались вперёд. Появлялось всё больше раненых, которых перемещали в центр отряда, где ими прямо на ходу занимались три целителя, в том числе и я.
Всё происходящее вокруг выходило за рамки привычного рейда. Я просто делал своё дело, не обращая внимания на хаос, что происходит вокруг. Мне ещё никогда не приходилось исцелять раны у человека, которого буквально несут на руках. Новая тактика, новые техники. Я внимательно следил за действиями старших коллег, а нейроинтерфейс помогал мне лучше понимать и запоминать, что и как они делают. Главное, что формировалась база целительских техник, и мое понимание этого направления магии тоже росло.
Старший целитель работал один, а мы с Дмитрием Юрьевичем трудились в паре, когда притаскивали бойца с множественными повреждениями. Наша цель — как можно быстрее поставить его на ноги, чтобы он смог заменить на передовой того, кого только что ранили или убили.
Да, к сожалению, были и такие случаи, и тут даже целители были не всесильны. Из болотной жижи в большом количестве выныривали Огненные Черви и другие твари, которых мне просто некогда было идентифицировать, а нейроинтерфейсу не хватало того мгновения, когда новая зверюга попадала вдруг в поле моего зрения.
— Вы с ума сошли! — выкрикнул вдруг Владимир Алексеевич, когда к нему поднесли бойца, у которого практически отсутствовало лицо и половина черепной коробки вместе со шлемом. — Что я тут должен лечить? Уберите его с глаз долой!
Жёстко он. Но в таких обстоятельствах целитель по-своему прав, терять драгоценные секунды на тех, кого спасти уже невозможно — непозволительная роскошь. Пару секунд спустя Владимир Алексеевич уже останавливал кровотечение другому тяжело раненному, у которого был шанс на спасение.
Чтобы всё это увидеть, у меня было лишь несколько секунд, пока я вливал целительную энергию рекой в очередную рану. Если бы мой запас энергии не восстанавливался в разы быстрее, чем за пределами Аномалии, то я уже давно выдохся бы, но я продолжал лечить и спасать. Энергоканалы на руках уже горели от того, сколько энергии я пропустил через них, но минуты передышки позволяли снизить болевые ощущения и хоть как-то привести себя в норму.
Наконец-то болото закончилось. Отряд продвинулся ещё метров на двести, от греха подальше, и остановился зализывать раны, которых оказалось более чем достаточно. Просто большинство бойцов на мелкие повреждения во время боя не обращали внимания.
Я сильно удивился, когда на усыпанную опавшей листвой почву передо мной приземлился пулемётчик Миша с обширным ожогом на правом бедре. Даже пластины брони слегка оплавились, но, если бы их не было, то ожог был бы гораздо серьёзнее.
— Ты как? — задал я глупый вопрос здоровяку, помогая ему отсоединить закрывающую бедро часть доспеха.
— Терпимо, — процедил сквозь зубы Миша. Лицо его было бледным, губы плотно сжаты, но взгляд оставался суровым и непобедимым.
Сняв броню с его бедра, я увидел достаточно глубокие ожоги, где пламя просочилось между пластин. Под пластинами было лишь покраснение кожи с единичными пузырями, что соответствовало ожогу второй степени. От ожога веяло огромным количеством негативной энергии Аномалии. На принятие решения ушла ровно секунда.
— Надевай на шею, — сказал я и вручил один из припасённых для друзей амулетов.
— Да ты что, Ваня? — замотал он головой. — Я не могу такого принять!
— Быстро! — сквозь зубы прошипел я, приступая к лечению ожога. — Будешь еще спорить с целителем!
Здоровяк больше не стал спорить, нацепил амулет на шею и откинулся назад, чтобы не мешать мне. Краем глаза я заметил, как он закусил рукоять ножа. Настоящий спецназ, ни разу не пикнул, пока я очищал и залечивал раны. Потом я помог ему вернуть на место доспехи.
— Держи, — сказал, поднявшись с земли, Миша и протянул мне амулет обратно.
— Надень, это подарок, — сказал я, спокойно глядя ему в глаза. — И не заставляй меня повторять.
Пулемётчик ещё пару секунд играл со мной в гляделки, потом кивнул, снова нацепил амулет на шею и ушёл. А дальше пошли нескончаемые порезы, ссадины, менее серьёзные ожоги и укусы. Ранеными оказались практически все.
— Держи! — толкнул меня Владимир Алексеевич и вручил крохотный пузырёк с переливающейся в пробившемся сквозь листву луче солнечного света светло-зелёной жидкостью. — Выпей!
Я как раз находился на грани истощения, и не помогала даже медитация и избыток витавшей в воздухе свободной энергии. Как-никак, пусть и можно в