— Так от меня-то ты что хочешь? Чтобы я деда воскресил? Дела рода меня больше не касаются. Что. Тебе. От меня. Надо?
— Не касаются? А нападения? Ты сам сказал: тебя сегодня убить пытались. Ты, конечно, у меня глуповатый младший братец, но в прямом вранье раньше замечен не был. Это так тебя дела рода не касаются? Совсем хватку потерял?
Врать прямо мне нельзя. Не знаю почему. Это все последствия дара видения. Просто прилетает кое-что похуже отката. Этот запрет я нащупал опытным путем. Совсем не безболезненным.
— Пытались. Сперва застрелить на третьем, а потом заставить подписать отказ от наследства и травануть уже здесь. Помнишь такого, на крысу похожего? Виталик или Вася?
— Да, помню. Он легкую наркоту для компании придурка Виссариона таскал. И всяких безродных запугивал. Он что совсем ориентиры потерял? Возомнил, что может моему брату угрожать? Это ничтожество? — Сестра реально закипела.
Смешно. Ишь как спесь родовая шибает. Но я сказал другое:
— Он прихватил с собой трех физиков, для убедительности. И взял в заложники мою любовницу. Я же теперь никто практически, ты помнишь?
Ее ротик округлился. Я никогда официально не был крутым бойцом. С детства я скрывал свои способности и истинные возможности. Например, о ви́дении не знал вообще никто. Впрочем, в среде бояр все предпочитали прятать козыри в рукаве.
— Три физика? Но ты сидишь здесь, и даже не избит. Кто? Кто посмел?
Что характерно, про любовницу ни одного вопроса. Люди из районов для обитателей башен как бы не существовали. Ну кого я здесь себе мог найти? По мнению сестры, максимум на помойке девку подобрал, отмыл, от очистков очистил, а потом уже… ну вы поняли. На ее взгляд, районы и были одной большой помойкой.
— Ирма, кто же еще. — Сестра снова зашипела. — А физики эти мало каши ели. Но ты не отвлекайся.
— Ты сам сказал. Тебя пытались заставить подписать отказ от наследства. Знаешь, что забавно?
— И что же, сестрица?
— Задолбал! Не беси меня! Никто в роду не знает, что именно это за наследство. В основном завещании указаны номер и дата документа, но в нотариальной имперской базе его нет. Удален. Как нам сказали, восстановлению не подлежит. В дедовом сейфе его якобы не нашли. Ну или припрятали. Но все уверены, что ты в курсе.
— А я не в курсе. — В ее глазах на миг мелькнуло разочарование. — Старик вечно что-то мутил. Интриговал, ссорил всех между собой. Может и нет никакого наследства, а? Он просто хотел, чтобы после его смерти вы все еще раз пересрались.
— Фу. Мужлан. — Она снова сморщила носик. Когда она так делает, она такая милаха! — Как будто для этого повод нужен. Что, даже не догадываешься?
— Даже если бы догадывался, с чего бы мне с тобой делиться информацией, Викки?
— С того, что я твоя родная сестра! Вот же ты свинья, Алекс!
— То-то за полгода моего изгнания ты впервые со мной связалась, милая «родная сестра». А до этого что? Даже написать мне не могла?
Я на нее не злился. Но я терпеть не мог лицемерия. Что еще за апелляция к родственным чувствам? Впрочем, я в детстве всегда ее баловал и покрывал. Наверное, она думала, что и дальше так продолжится.
— Я не могла! За мной постоянно следят. Да ты и сам знаешь. Мне и маме отдельно запретили с тобой встречаться. Да и как с тобой связаться? Что-то ты номер свой новый мне не оставил. Да я знать не знала, что ты аж в эту Соколовскую помойку переехал! Думаешь, СБ рода мне отчеты шлет? Думаешь, мы там, после твоего изгнания, как сыр в масле катаемся? Думаешь, легко было сегодня из-под надзора уйти? — Ее голос сорвался.
И здесь произошло то, что меня поразило. Из ее глаз хлынули слезы. Вика не рыдала, не всхлипывала, не впала в истерику. Просто смотрела на меня не моргая, а из уголков глаз беззвучно катились слезы. Я сестру плачущей с шести лет не видел. Это что угодно, но не манипуляция.
Если подумать, их там наверняка затравили. Точно пытались, хотя с Вики обычно где сел, там и слез. Но, видимо, даже у сестренки есть предел прочности.
Я осторожно поднялся и, присев к ней на ручку кресла, крепко обнял. Некоторое время мы молча сидели рядом. Почти как в детстве. Потом она шмыгнула носом и потянула из сумочки носовой платок.
— Весь макияж из-за тебя смыло. — Сердито заявила она. — Как я объясню, что в таком виде из салона красоты приперлась? Тварь ты, Алекс, дрянская. Как есть.
— Я все равно ничего не знаю о том, что дед оставил. Мне он копию документа не передал. Так что зря салон красоты пропустила.
— Да и Дрянь с ним салоном. И с завещанием. Хоть убедилась, что ты жив. Матери скажу. У меня теперь есть телефон, который наши безопасники не проверяют.
Я фыркнул. Сестра себя мнила интриганкой, но о возможностях СБ рода имела весьма смутное представление.
— Чтобы СБ рода не слушала телефон, его нужно хранить на одном из уровней. А лучше в другом районе. Если трубка в башне, ее точно поставят на прослушку, рано или поздно. Защитные алгоритмы взломают мессенджер, проанализируют содержимое. И, по ключевым словам, поднимут тревогу. А ты ее наверняка на свой этаж потащила. Там любое устройство автоматически мониторится.
— Не настолько уж я дура. Трубка у моего стилиста лежит.
— Ну вот она на тебя и стуканет.
— А Ирму я отравлю, тварь такую, — непоследовательно заявила сестра. — Как посмела? Мразь. Дешевка. Первый, ну который стрелял в тебя не от нее. Она, конечно, тупая, но не настолько, чтобы сперва убить пытаться, а потом заставить отказ подписать. Тогда от кого? Дядя Кеша постарался?
— Первый убийца был, скорее всего, приветом от кого-то из прихлебателей Викентия или наших двоюродных братьев. А может, и Георгий Алексеевич подсуетился. — Георгий третий сын деда и мой второй дядя. — Если бы нападение спланировал Викентий, было бы действительно опасно.
— Надо держать связь. — Сказала сестра. — Мы родня. У тебя нет других союзников, Алекс. — Секундная пауза. — Да и у меня тоже. Я про телефон поняла. Сделаю все, как надо. Если что узнаю, сообщу. Будет надо, денег дам. Просто не бросай нас. Ладно?
Я еще об этом пожалею. Но, Дрянь меня раствори, это моя сестра. И мать. И младший брат. Я старался о них не думать, поскольку наше общение могло