Вообще Сергей-Кабан выглядел монументально. Широченные плечи, грудная клетка глубиной с полметра. Вес килограмм сто пятьдесят и ни крупинки жира. Простое плосконосое лицо покрыто многочисленными выщерблинами. Какая-то кожная болезнь? Блондинистые кудряшки облепили голову. Между ними просвечивала розовая кожа. Голубые глаза казались блеклыми, как будто затянутыми пленкой.
СЕРГЕЙ КАБАНОВ
Я приготовился к подлянке и, залив в руку энергию, ответил на рукопожатие. Ладонь будто угодила в каменные тиски. И это он, на самом деле, не напрягался. Коротко сжал и отпустил. Суров мужик. Заметив косые взгляды остальных, я понял, что тестом было не испытание физической силы, а то, не побрезгую ли я поручкаться с простолюдином. Они здесь что? Ситкомов про бояр обсмотрелись, до потери критического мышления?
— Силен! — Сообщил коллегам Кабан. — Кисти крепкие.
И, выполнив свою функцию по информированию остальных, уселся на свое место. Двигался и разговаривал он как робот Вертер из одного старого детского фильма.
— Крайний член группы…
— Он член всего участка, — угрюмо буркнула Заноза. — И общаг медицинского и литературного факультетов, заодно.
— Виталий Прилепских. — Невозмутимо закончил Рудницкий. — Позывной «Красавчик». Штурмовик. Рукопашный бой. Боец непосредственного контакта.
Широкоплечий высокий шатен смотрел на меня, как следователь Опричнины на врага престола. Правильные черты узкого треугольного лица намекали на то, что в его жилах течет некоторое количество боярской крови. Образ довершала «испанская» бородка с усами.
ВИТАЛИЙ «Красавчик» ПРИЛЕПСКИХ
— Указать в анкете можно что угодно. — заявил «Красавчик». — Хоть, что у тебя царица морская на посылках. Олег. Мы правда это на патрулирование сегодня берем? Без проверки? Может, мы его оставим в дежурке, ногти полировать? Или чем там он всю сознательную жизнь занимался в башне?
Я промолчал. На такой враждебный выпад можно ответить только хуком слева. Для этого рановато.
Оправдываться или эскалировать словесный конфликт — не лучший вариант. Я просто посмотрел на него, как князь на земляного червя. Изобразив на лице скуку и высокомерие. Только что не зевнул.
— Распоряжение лейтенанта. Проверить в деле-на. — Олег повернулся ко мне. — Пойми, Орлов. Боярин нам в группе на хер не уперся-то. Слуг тут нет. Мы действуем как единый организьм. Давно друг друга знаем и доверяем. Понимаем, кто на что годен. А ты непонятный фрухт. Что можешь — неясно. Нам тебя навязали. Так что душевного отношения не жди. И что «вашим благородием» тебя будут называть, тоже.
— У ликвидаторов принято судить о человеке по происхождению, господин сержант? — Не удержался я. — Так я больше не боярин. — И я проявил печать на лбу. Чтобы все наглядно было. Такого от меня явно не ждали. — Я пришел сюда служить, а не отношения с вами налаживать. Вам я тоже не доверяю, потому что вижу в первый раз в жизни. Я не фрукт. И не овощ. Для вас должно иметь значение то, что я физик — универсал. А не мой титул или прошлое. Они здесь ни при чём.
— Малой дело говорит. — Внезапно прогудел Кабан. — Не по-человечачьи встречаем. Надо смотреть. — И замолчал, явно исчерпав дневной лимит слов.
— Экая татуха у тебя, барин. — Нарушила молчание Заноза. — Что-то значит? Или по пьяни наколол?
— Он даже в башне умудрился накосячить, так что ему пинка под сраку нарезали. Это печать изгнанника. — пояснил Прилепских. — Подарочек тот ещё, этот барчук, судя по всему. И за языком не следит.
— Отставить грызню! — Сержант придавил взглядом Красавчика. — Ты пришел на место нашего погибшего товарища. — Снова обратился он ко мне. — Не обвиняй меня в пр… предз… предзятости. — Я прикусил язык, чтобы не поправить его. — Я тебе все как есть сказал-то. Без этих ваших поэтесов дворянских. Не нравится, что, иди к Семенычу, пиши заявление на перевод-на. Говоришь ты красно. Посмотрим, как себя проявишь.
Красавчик вскинулся, но сержант схватил его за плечо и опустил обратно на расшатанный стул.
— Готов приступить к несению службы. — пожал я плечами.
— Хорошо-на, что готов. Теперь я должон тебе инструктаж провести. И понять, какая роль в группе тебе по плечу. Так-то нам третий штурмовик нужон-на. Дятел, прими его душу Мученик, роль стрелка-средника исполнял. Ну и врукопашную мог. Снайпера еще одного нам не надо. Но на первый выход могем и так сделать. Что скажешь?
— Штурмовик или средняя дистанция, сержант. — Ответил я. — Что нужнее, то и исполню.
— Эти тыкалки смешные тебе не помогут. — Снова влез Виталий. Он имел в виду мои короткие клинки, которые я нацепил перед выходом.
— Захлопнись, Красавчек-на. — негромко, но веско одернул его сержант. — Чтобы я от тебя окромя докладов по обстановке больше сегодня ни одного слова не слыхал. А то в участке у нас кое-кто охреневший не по росту останется. Понятна моя алагория-то?
— Так точно. — Красавчик скривился, но заткнулся.
Так. Авторитет Рудницкого под сомнение здесь никем не ставится. Да и мне, несмотря на неприятную «приветственную речь», сержант на самом деле глянулся. Нормальный вроде мужик. Без подлинки. Для выходца из боярского сословия это многое говорит о человеке, поверьте.
— Но так-то прав он. Дрянь иногда такое высирает… Главное, что тварей нужно просто пластать на куски. Твои клинки не пойдут.
А то я не в курсе, что короткие мечи — излюбленное оружие бояр, сделано, чтобы сражаться с людьми в узких коридорах башен? И для дуэлей. Для других условий нужно другое оружие.
Я просто молча кивнул, ожидая продолжения.
— Значит, что ты о Дряни знаешь, стажор? — Так и сказал «стажОр».
— Что и все. Загрязнение эфира. Результат деятельности магов и техномагических производств. В высокой концентрации вызывает тяжелое отравление. Может вызывать мутации у людей, животных и растений. Дрянь — «тяжелая» часть эфира. Концентрируется у земли. Перемещается под воздействием эфирных течений. В высокой концентрации образует «гнезда» — аномальные зоны. Наиболее вероятные места образования аномалий — помещения без доступа солнечного света. Если коротко — все.
— Все так, стажор. И вот с этими самыми мудациями и аномальями мы иногда имеем дело-то. Чаще просто чистим эфир, доступными средствами. Во время патруля, наша задача проверить здания нижних уровней, на предмет не завелась ли там какая пакость-на. Еще концентрацию замеряем. И данные в штаб передаем. Да, свежая Дрянь дневного света боится. А застарелому гнезду на солнце похер-на! Чего еще? Одна группа патрулируют с участка. Три дежурят посменно. Случись прорыв, дежурная группы подрываются на боевой выезд. Периодически на