— Ага. Он тебе тоже это говорил — про свободу. Про тот мир, который настанет. И про ваших детей?
— А тебе вот он такого не говорил, — блондинка улыбнулась. — Ты же понимаешь, что он… Всего лишь пытался закрыть дыру в душе. После моей смерти.
— Это не так, — возразил я. — Я любил её. Так же, как любил тебя.
— Вот, про дыру в душе — это скорее про Бренну, — проговорила Саша.
— Да… Может быть, мы её позовём? — вдруг улыбнулась Лика. Она-то ее не знала, но во сне все становится реальным.
Вдруг, в действительности, дверь гостиной открылась, и в помещение вошла Бренна.
— О чем болтаете без меня? — спросила она.
Я знал, что это не она, что это только её образ. Потому что у неё были длинные рыжие волосы. А та, реальная, побрилась, чтобы избавиться от запаха после зачистки логова морфов. И теперь выглядела как типичная «сильная женщина» из какого-нибудь старого боевика.
И говорила она на русском, без своего привычного ирландского акцента. Тоже часть моего подсознания, видимо. Удивительно, что все они оказались женщинами, с которыми я так или иначе имел связь. Ещё только Яны не хватало… Там тоже что-то было, да только никуда это не зашло. Так…
— А что вы тут без меня обсуждаете? — снова спросила Бренна.
— Да, в общем-то, ничего особенного, — Лика улыбнулась. — Я пытаюсь подбодрить Серёжу. Саша вот его осуждает. Ну и что, с твоей точки зрения, он должен сделать-то сейчас?
— Вернуться, — ответила девушка-хирург. — Прямо сейчас свалить. Вернуться на базу Росгвардии. Может быть, украсть машину. Время-то самое подходящее, ночь. Там его примут. Не могут не принять, такой боец всем нужен.
— И что ты хочешь сказать? — спросила Лика. — Типа ты будешь с ним?
— Нет, мы вместе уже не будем. Но… Придумать-то можно разное. И это гораздо лучше, чем сложить голову в напрасной войне.
— Она не напрасна, — заявила Бренна. — Врагов нужно уничтожать. А эти ублюдки — они враги. Ты всё делаешь правильно, Край. Молодец.
Бренна подняла кулак вверх, будто подбадривая меня и продолжила:
— Если нужно убить — убивай. Если нужно будет разрушить ещё один город — так пускай он горит красным пламенем. Пусть уйдет в небо дымом. И пусть превратится в пепелище.
— Да вы за кого меня вообще принимаете? — удивился я. — То, что было в Белогорске — это случайные жертвы. Я не хотел никого убивать специально. Из гражданских. А, что потом…
— Ты про этих партизан? — спросила Лика. — Ну, так они сами нарвались. Могли ведь остановиться, поговорить, попробовать. Это ведь те же самые парни из Земляничного, ты же в курсе. И где они воюют? Воюют как могут. За освобождение острова.
— Настоящие мужики, — сказала Бренна. — Я от таких теку.
— На твоём месте я бы уже ушла, — сказала Саша.
— Так ты не на его месте, — жестко проговорила ирландка. — У тебя кишка тонка. Тебя убить никого сил не хватит. Если бы не он, тебя бы вообще изнасиловали бы и убили. Спрятали бы в том самом подполе, куда вы в итоге спустили труп того парня.
— Да только вот если бы он не начал эту войну, она была бы жива, — парировала Саша.
— Да заткнитесь вы все уже наконец! — не выдержал я. — Какой-то бабий трёп слушать приходится. Что вам от меня надо?! Какого хуя вы вообще припёрлись? Что вы хотите? Скажите конкретно!
— Я от тебя уже ничего не хочу, — сказала Саша. — Всё, что я хотела — ты мне дать всё равно не способен. — Лике от тебя уже ничего не надо. Потому что она мертва.
А Бренна?.. Что у Бренны? Она усмехнулась.
— Серьёзно? Мне вообще плевать. Мы со своими будем грабить потихоньку Севастополь. Приносить разные полезные штуки.
— Да. Только рано или поздно вы столкнётесь с вояками, которые и там остались. А с ними всё не так просто — что с нашими русскими, что с импортными, — сказала Лика. — Так что не надейся на то, что закончишь свою жизнь в старости и покое.
— Да я об этом никогда и не мечтала, — усмехнулась ирландка. — И думаю, Край тоже не мечтал. Скажи?
— Да блядь… — я выдохнул.
Опять они треплются. Что им вообще от меня надо? Чего они припёрлись в мой сон? Это же мой сон. Больше ничей. А они либо мертвы, либо уже далеко. Но если тут появится еще и Наташа.
И тут кто-то стал спускаться вниз по лестнице.
Может быть… Я снова посмотрел на руки. А потом сосредоточил все усилия на том, чтобы открыть глаза. На этот раз — по-настоящему.
И у меня получилось.
Я осмотрелся вокруг. Было темно, из окон уже не шёл свет. Значит, наступила ночь. Получается, я провалялся часов десять-двенадцать как минимум. Весь день продрых.
Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Вроде бы и не пугал меня никто особенно, но такие сны похуже настоящих кошмаров.
А что если?
Я поднялся. Собрал свою домашнюю одежду, потому что остальное так и не постирал, принялся напяливать ее на себя. Потом посмотрел на автомат, который стоял у изголовья кровати. Накинул разгрузочный жилет, взял оружие, положил рядом с собой.
Не знаю, почему, но прикосновение к холодной стальной поверхности меня успокоило.
И я принялся шнуровать штурмовые ботинки.
Что они там говорили? Уйти. Свалить отсюда. А почему бы и нет, в самом деле?
Закончив собираться, я вышел из дома. Осмотрелся вокруг. На улице было прохладно, особенно в домашней одежде — куртки никакой у меня не было. Но это ерунда. В машину сяду — согреюсь, печку включу, в конце концов. Благо на УАЗах печки мощные.
Я двинулся туда, где стояла техника. Да вот они: «буханка» и тот БТР. И никто их не охраняет, потому что никому и в голову не приходит, что кто-то может их угнать.
Подошёл к машине, рванул ручку двери — она оказалась открыта. Забрался внутрь, на сиденье, пристегнулся. Посмотрел на замок зажигания. Естественно, эта машина была угнана, поэтому с обычного ключа её переделали на плоский штифт. Тут и отвёртка валялась. Ей можно было завести мотор. Я взял отвёртку, вставил её в замок зажигания, но заводить пока не стал. Если я решу уехать, то это надо будет сделать быстро, пока никто не заметит.
Положил руки на руль, откинулся на спинку сиденья, насколько это было возможно. Всё-таки тут очень тесно, особенно с моим ростом. И задумался.
Уйти. Есть у меня шансы добраться