Так и выходит: туманники вскоре находят следы, с минуту совещаются, потом решают идти по ним. Купились. Через полчаса будут у нас на поляне. Отлично — значит, можно и Диане прекратить плутать. Пусть филин ведёт её прямо ко мне.
Минут через десять мой теневой филин выводит амазонок и полубогиню на нужную тропу. Из-за холма появляется процессия: десяток вооружённых амазонок, перед ними — Диана, прекрасная и величественная, на своей шестилапке, в лёгких, струящихся одеждах, словно сотканных из утреннего света. Рядом с ней — Красивая, в человеческом облике, с золотым обручем на плече, холодная и собранная, будто всё происходящее ей неприятно, но она вынуждена подыгрывать.
Диана проезжает мимо пасущегося Пыхтиша и, не спеша, произносит:
— Король-регент, ты забрал нашего владыку минотавров, а без него нельзя подчинить остальное стадо.
— И тебе здравствуй, Диана, — киваю я, затем перевожу взгляд на оборотницу. — Сударыня, рад тебя видеть.
— И я тебя, Данила, — тихо отвечает Красивая, поджимая губы. Лицо у неё мрачное, глаза — как у зверя, загнанного в клетку.
Я уже настроил канал между нами. В ту же секунду быстро волной идёт мыслеречь: «Эта встреча — ловушка. Но я не знаю, откуда она придёт».
Маша, тоже подключенная к каналу, напрягается, уже почти вскидывает меч, но я посылаю ей мысль — мол, тише, дорогая, не пали контору.
Диана тем временем спешивается, её шестилапка плавно отходит в сторону. Зеленоволосая полубогиня бросает понимающий взгляд на нас с Красивой и улыбается лучезарной улыбкой.
— Знаю, о чем вы шепчетесь, король Данила. Моя праправнучка, — произносит она, указывая на Красивую, — слишком мнительная. Её страхи не имеют основания.
Я качаю головой, глядя ей прямо в глаза.
— Вы не правы, Диана. Красивая — бесстрашная воительница, — спокойно произношу я. — И честь иметь её в своей свите.
Красивая вспыхивает — щеки заливаются легким румянцем, глаза опускаются. А Диана нахмурива-ется. В её взгляде — холодное раздражение, смешанное с любопытством.
— Рада, что тебе по душе моя праправнучка, но как ты сюда попал, король Данила? — требует она ледяным голосом. Даже воздух похолодел. И никакого Синего меча не надо. Видимо, у Дианы присутствует и ледяной Дар.
Я молчу несколько секунд, рассматривая её. Действительно, полубогиня. В ней всё выверено: осанка, поза, мимика, даже движения ресниц кажутся поставленными. Но меня конечно заботит не внешность. У Дианы целых десять Даров! Пять из них — возведены до ранга Высших Грандмастеров или близких к таковому. Ещё пять — отточены до уровня Грандмастеров.
Что ж, Диана — достойная пара для Багрового. Она чудовищно сильна. В прямом столкновении она непобедима. Я бы не рискнул вступить с ней в бой сейчас. По крайней мере, один на один.
Но победить можно не только силой.
В контраст холодному выражению лица Дианы, я позволяю себе лёгкую улыбку:
— Меня привел зов помощи.
— Кто его оставил? — искренне удивляется она.
— Я думал, вы, — усмехаюсь, глянув на Алкмену, которая почему-то так и не исцелила синяк, оставшийся после нашей рукопашки.
Некромагния стискивает челюсти, а Диана спокойно качает головой.
— Нет, я не звала тебя.
Наши с Дианой взгляды скользят к Красивой. Оборотница поднимает голову, рассерженная:
— Это сделал сама знаешь кто.
Диана хмыкает, на мгновение в её глазах мелькает тень раздражения.
— Да, возможно, — говорит она холодно. — Все-таки не все женщины одобряют изоляцию Темискиры.
Мм, то есть тут есть внутренний фронт сопротивления политике Дианы? Интересно, кто же те умные женщины и как они умудряются держаться.
Я складываю руки за спиной.
— Зачем вы изолировались, Диана?
Она смотрит на меня презрительно:
— Мужчины — чудовища, — прозвучало как «Все мужики — козлы». — Они портят всё, к чему прикасаются. Посмотри вокруг, Данила. Эти леса, эти озёра — идеальны, потому что я их создала. Без мужских рук, без их жадных мыслей и грязных страстей.
Я осматриваюсь. Да, пейзаж безупречен: ровные линии холмов, сияющая вода, воздух чистый, будто вымытый светом.
— Багровый Властелин вас часто вспоминает, — говорю я спокойно. — И скучает по вам. Он часто приходит в Молодильный сад. Даже просил меня восстановить его.
Лицо Дианы мгновенно меняется. Взгляд темнеет, а голос становится резким:
— Багровый Властелин — скотина. Он уничтожил Световое Дерево, над которым я трудилась сотни лет. Врубил свой технику Багровый шар и взорвал всё, что я создала.
Я приподнимаю бровь.
— Багровый шар? Это техника разрушительнее Красного шара?
— Ты видел Красный шар и выжил? — в свою очередь удивляется Диана. — Немногие могут похвастаться подобным из не полубогов. И да — «Багровый шар» намного разрушительнее.
Что ж, новые детали о Багровом интересны, но не столь важны.
А вот, слушая Диану, я наконец понимаю — её глупая обида на мужчин и стала причиной изоляции целой колонии женщин. А все из-за того, что Багровый какое-то дерево взорвал.
Новый рев доносится со стороны моря.
— Времени мало, король Данила, — Диана словно вынырнула из воспоминаний. — Отдай Покров Гестии, по-хорошему
— Кто угрожает острову, Диана? — игнорирую ее вопрос и задаю свой.
Она смотрит на меня, глаза холодные, как лунный свет.
— Дампиры, — отвечает коротко. — Покров Гестии прятал нас от них. Но ты все испортил.
Я хмыкаю.
— Значит, это я виноват, — говорю. — что ты поставила жизни своих подданных на защиту одной магической тряпки? Почему вы вообще выбрали столь неподходящий для жизни мир?
Терпение Дианы подошло к концу и она отбрасывает всякую вежливость:
— Мне незачем перед тобой оправдываться, смертный. Отдай покров добровольно — и так и быть я подумаю, вернуть ли тебя обратно в твои Багровые Земли.
Я усмехаюсь.
— Нет, мы заключим сделку. Ваша амазонка пыталась уничтожить Молодильный сад. Это было опрометчивое действие. Теперь я знаю чего ты хотела сделать перед нашими переговорами. И требую, чтобы вы не трогали Сад вообще.
Её глаза вспыхивают яростью.
— Ты самоуверен, смертный. И зря. Очень зря.
Небо темнеет, и я слышу шорох крыльев — вокруг начинают спускаться амазонки на грифонах, десятки их.
Я смотрю на Диану со скепсисом.
— Высший Грандмастер, множество Даров… Почему же ты не схватишь меня сама?
Диана отвечает злым шепотом:
— Не люблю марать руки о мужчин.
— А о дампиров? — спрашиваю.
— Что?