КУТВ оставил не только литературное наследие. В 1920‑е годы университет стал одним из центров советских региональных исследований, внутри которого впоследствии образовался Научно-исследовательский институт национальных и колониальных проблем (НИИНКП) и который выпускал собственное научное издание «Революционный Восток» с приложениями – «Материалами по национально-колониальным проблемам» и «Проблемами Китая» [89]. Разумеется, в этих журналах печатались отнюдь не исследования в духе Макса Вебера, а работы, как нельзя лучше отвечавшие запросам Восточного секретариата Исполкома Коминтерна. Хотя в Москве и Ленинграде имелись и другие центры востоковедения, ни в одном из них не работало столько ученых – выходцев из стран, которыми они и занимались, причем обычно их выбирали среди наиболее талантливых и политически благонадежных студентов, которых затем рекомендовали в аспирантуру. КУТВ стал главным центром африканистики, где такие кадры Коминтерна, как Эндре Шик, впоследствии министр иностранных дел Венгрии с 1958 по 1961 год, Иван Потехин, в 1959 году ставший первым директором Института Африки, и Александр Зусманович, арестованный в конце 1940‑х годов во время кампании по борьбе с космополитизмом, учили, в частности, Мозеса Котане, Джона Бивера Маркса, Эдвина Мофутсаньяну и Альберта Нзулу – будущих лидеров южноафриканского коммунизма и редакторов газеты The Negro Worker. После закрытия КУТВ и исследовательского института при нем советской африканистике в конце 1950‑х годов пришлось начинать практически с нуля [90].
Ил. 1.1. Групповой снимок студентов КУТВ, сделанный до 1933 года. Пятый слева в среднем ряду – иранец Кудрат Али Шахбазов, студент, аспирант, а затем и преподаватель университета. Семейный архив Хорошкевичей-Шахбазовых
За примерно пятнадцать лет существования из университета вышли более десятка руководителей компартий, несколько глав государства, а также сотни мучеников за идею и жертв внутренних репрессий. Его выпускники сидели в тюрьмах по всей Азии и Африке. Они вели удивительную жизнь. Хо Ши Мин (выпуск 1923 года) и Дэн Сяопин (1925-го) прославились, вероятно, больше других, но и остальные были столь же незаурядны. Манабендра Рой выделялся на фоне большинства студентов своей зрелостью – он стоял у истоков сначала мексиканской, а позднее и индийской компартии, а во время Второго конгресса Коминтерна, как известно, выступил против предложения Ленина о народном фронте с колониальной буржуазией. Еще один студент старшего поколения – Сэн Катаяма, ранее член американской компартии и один из основателей Коммунистической партии Японии. Несмотря на то что курд Халед Багдаш поступил в КУТВ в 1933 году в возрасте всего двадцати одного года, его тоже нельзя было назвать неоперившимся юнцом. Он уже отбыл тюремный срок в Сирии, на тот момент находившейся под французским мандатом, перевел на арабский язык «Манифест Коммунистической партии» и сам в итоге сделался коммунистом. Через два года после приезда в Москву ему предстояло возглавить арабскую делегацию на Седьмом конгрессе Коминтерна, через три – всю Сирийскую коммунистическую партию, причем этот пост он занимал почти шестьдесят лет. Пребывание выпускника 1937 года Юсефа Сальмана Юсефа („товарища Фахеда“) во главе Иракской коммунистической партии (1941–1949) было более кратким и бурным, причем значительную часть этого времени он находился в тюрьме, после чего был повешен правительством Хашимитов в солидном возрасте сорока шести лет. Его тело оставили на виселице для устрашения непокорного народа.
Никос Захариадис, окончивший КУТВ в 1931 году в свои двадцать восемь лет, вскоре был назначен генеральным секретарем Коммунистической партии Греции (ККЕ), расколотой на множество группировок, и занялся ее расширением, стремясь к тому, чтобы она была представлена в профсоюзах, парламенте и других социальных структурах. Через пять лет его арестовали, и следующее десятилетие он провел в греческих, итальянских и немецких тюрьмах и лагерях. В конце Второй мировой войны, после освобождения из Дахау, он вернулся в Грецию, реорганизовал ККЕ и возглавлял ее в годы кровопролитной гражданской войны практически без поддержки Москвы. В 1949 году, когда коммунисты потерпели поражение, Захариадис с остатками своей партии отправился в изгнание в Ташкент, где прожил до 1956 года. В тот год «греческий Сталин», «неистовый Никос» открыто осудил ревизионизм, самого Хрущева и его выпады против «культа личности», после чего был принудительно смещен со своего поста. Последние семнадцать лет жизни он провел в сибирской ссылке, сначала в Якутии, затем в Сургуте, работая начальником лесного хозяйства. В 1973 году, уже семидесятилетним, устав просить советское правительство разрешить ему вернуться в Грецию, Захариадис повесился.
КУТВ не поставлял исключительно кадры, покорно ждущие инструкций от Москвы. Архивы Коминтерна свидетельствуют о том, что в аудиториях и общежитиях КУТВ велись свободные разговоры. Известно, в частности, что группа японских студентов обратилась к руководству университета с открытым письмом, где требовала пересмотреть ряд откровенно стесняющих свободу правил (например, необходимость ложиться спать не позднее установленного часа), привести учебный план в соответствие с практическими нуждами будущей коммунистической революции в Японии и создать более благоприятные условия для обучения (никакой роскоши, но чтобы у каждого студента были стол и стул). В том же письме они оспаривали решение университетского руководства исключить их корейских сокурсников и привели результаты собственного исследования, опровергавшие утверждение администрации, что эти корейцы – плохие студенты, непригодные для революционной работы. Поражает не столько суть этих требований, сколько вызывающий тон письма [91].
Но дальнейшие траектории выпускников КУТВ еще красноречивее говорят об их бунтарстве. Как показывает история Джорджа Падмора, будущего идеолога панафриканизма, и Джомо Кениаты, борца за независимость Кении, они нередко отходили от коммунизма московского извода. Падмор еще несколько лет примыкал к коммунистическому движению как редактор «Негритянского рабочего» (The Negro Worker) и один из главных организаторов Международного комитета профсоюзов негритянских рабочих, но в 1934 году их пути разошлись окончательно: нежелание СССР помогать Эфиопии, на которую напала фашистская Италия, вызвало у Падмора глубокое разочарование [92]. В дальнейшем он посвятил себя развитию теории африканского социализма, а президент Ганы Кваме Нкрума, советником которого был Падмор, попытался реализовать ее на практике. Кениата же порвал с коминтерновскими организациями еще быстрее, чем Падмор, и в его версии панафриканизма, которую он в течение четырнадцати лет развивал на посту президента Кении, падморовский социализм отсутствовал. Китайский троцкизм родился именно в стенах КУТВ, точнее, сестринской организации – Коммунистического университета трудящихся Китая, изначально возникшего в рамках КУТВ и впоследствии снова с ним объединенного [93]. Еще один путь мы видим на примере Цзян Цзинго, сына Чан Кайши, окончившего КУТВ в начале 1930‑х годов, остававшегося заложником в СССР до 1937 года и в конце концов после смерти отца возглавившего Китайскую Республику (Тайвань).
Советские выпускники КУТВ (как мы уже говорили, в университете было два отдела: один готовил кадры для колониального мира, другой – для азиатских республик СССР и автономных республик в составе России) делали не менее блестящую (и порой столь же резко обрывавшуюся) карьеру. После выпуска их, как правило, на фоне политики коренизации отправляли пополнять ряды партии в своей республике [94]. В 1937–1938 годах, когда чистки сократили численность республиканских и региональных отделений партии, оборвалась головокружительная карьера многих, включая и Торекула Айтматова, выпускника 1925 года. Айтматов, родившийся в 1903 году в киргизской деревне близ китайской границы, окончил КУТВ в двадцать пять лет, после чего возглавил Центральный Совет народного хозяйства Киргизской АССР. В тридцать лет он был уже вторым секретарем Киргизского обкома ВКП(б). В тридцать четыре, в годы Большого террора, его арестовали как «националиста» (основное обвинение, предъявлявшееся в ходе чисток коммунистам и интеллигентам