Возлагать основную тяжесть этого бремени на арабскую Палестину — значит самым жалким образом увиливать от исполнения долга, который лежит на всем цивилизованном мире. С моральной точки зрения это также возмутительно. Никакой моральный кодекс не может оправдать преследование одного народа в попытке избавить от преследования другой. Нельзя искать средства против изгнания евреев из Германии в изгнании арабов с их родины; и облегчение страданий евреев не может быть достигнуто ценой причинения таких же страданий ни в чем не повинному и мирному населению [207].
Семь лет спустя, осенью 1944 г., на конференции в египетской Александрии были заложены основы Лиги арабских государств и приняты резолюции в поддержку палестинцев, повторившие призывы арабов к «прекращению еврейской иммиграции, сохранению арабских земель и к достижению Палестиной независимости». Выражая сожаления по поводу «бедствий, которые европейские диктаторские государства обрушили на европейских евреев», делегаты Александрийской конференции вторили призыву Антониуса: «Вопрос об этих евреях не следует смешивать с вопросом о сионизме, ибо не может быть большей несправедливости и агрессии, чем решать проблему европейских евреев с помощью другой несправедливости, то есть несправедливости по отношению к арабам Палестины» [208]. Встретившись в начале 1945 г. на борту американского военного корабля в Красном море с королем Саудовской Аравии Ибн Саудом, американский президент Франклин Рузвельт попытался — безуспешно — убедить того поддержать идею открыть двери Палестины и дать убежище пострадавшим в годы нацизма европейским евреям. Арабский монарх твердо стоял на своем: с трагедией европейских евреев должны разбираться народы христианской Европы [209].
После поражения нацистской Германии судьба переживших Холокост евреев, многие из которых томились в лагерях для перемещенных лиц, отодвинула на второй план любые усилия по урегулированию и без того напряженного межобщинного конфликта между палестинскими арабами и еврейским ишувом. В те три года, что оставалось действовать британскому мандату, военизированные еврейские группировки, объявив о начале собственного «еврейского восстания» против британского правления, все чаще устраивали террористические акты против британцев и арабов; временно объединив силы с полуофициальной «Хаганой», они сформировали Еврейское движение сопротивления [210]. Сионистские подпольные группы также организовывали тайные операции по переброске беженцев из Европы к берегам Палестины в обход британской морской блокады. Не многим кораблям удавалось прорваться сквозь нее, еврейских беженцев задерживали и интернировали в британские лагеря на соседнем Кипре. Эти события стали достоянием американской и европейской общественности благодаря эффективной кампании в СМИ, особенно в случае с кораблем Exodus 1947 («Исход-1947»), пассажиров которого выслали обратно в Европу [211].
Так же искренне и страстно, как те, кто веровал, что единственное спасение для еврейских беженцев из Европы — это широко открытые двери в Палестину, арабы и палестинцы продолжали утверждать, что Холокост — это требующая международного решения проблема христиан, Европы и всего мира и разбираться с ней должны прежде всего европейские державы и их союзники. Но такие аргументы не могли убедить западную аудиторию, большая часть которой пришла к поддержке сионистско-палестинского варианта будущего для переживших Холокост. Президент США Гарри Трумэн поручил своему представителю в Межправительственном комитете по делам беженцев Эрлу Гаррисону посетить лагеря перемещенных лиц и доложить о положении и пожеланиях интернированных. Доклад Гаррисона, который, что неудивительно, подтвердил, что почти все они желают уехать в Палестину, повлиял на президента и заставил его публично потребовать от Великобритании немедленно впустить в Палестину 100 000 еврейских беженцев [212]. Главный довод палестинцев, которые настаивали, что решать проблему выживших европейских евреев, отправляя их в Палестину, несправедливо, остался без внимания.
Англо-американский комитет по вопросу о Палестине
В ответ на усиливающуюся критику политики в отношении Палестины и еврейских беженцев, а также в связи с более непосредственным участием США в ликвидации последствий войны в Европе британские власти приняли в октябре 1945 г. решение о создании Англо-американского комитета по вопросу о Палестине (Anglo-American Committee of Inquiry, AACI). В его состав вошли шесть американцев и шесть британцев во главе с американским судьей Джозефом Хатчесоном и британцем сэром Джоном Синглтоном. Первые публичные слушания состоялись в начале 1946 г. в Вашингтоне и Лондоне. В феврале члены комитета посетили Европу, в том числе лагеря для перемещенных лиц, а в марте провели встречи в Каире, Иерусалиме и арабских столицах, собирая показания и анализируя материалы, предоставленные британскими, арабскими и еврейскими представителями [213].
Отчасти потому, что его затмили дальнейшие события и доклад ООН, подготовленный шестнадцатью месяцами позднее доклад AACI, представленный в мае 1946 г., сегодня помнят плохо. Но его рекомендации — на удивление единодушные, учитывая резкие разногласия между британцами и американцами относительно того, что делать с беженцами и как решать палестинский вопрос, — стоят того, чтобы их здесь привести. Они важны тем, что дают представление о позициях соперничающих сторон, отношения между которыми в 1945–1946 гг. окончательно зашли в тупик, особенно под дополнительным давлением ситуации в послевоенной Европе [214].
К большому недовольству арабских и палестинских представителей, Англо-американский комитет четко и преднамеренно связал, а не разделил вопросы о переживших Холокост и о будущем Палестины. В докладе предлагалось немедленно допустить в Палестину 100 000 уцелевших евреев в качестве одновременно и гуманитарного, и политического жеста. Что касается конституционного устройства страны, комитет отказался как от раздела (предложенного Пилем девять лет назад), так и от идеи унитарного государства (которого настойчиво требовали арабские представители) и вместо этого рекомендовал, чтобы будущее правительство Палестины основывалось на следующих принципах недоминирования и «двунациональности»:
(1) Евреи не должны доминировать над арабами, а арабы не должны доминировать над евреями.
(2) Палестина не должна быть ни еврейским, ни арабским государством… Палестина… должна быть учреждена как страна, в которой законные национальные чаяния как евреев, так и арабов можно будет примирить без опасений, что какая-то из сторон возвысится над другой. По нашему мнению, это невозможно будет сделать при любой форме конституционного устройства, в которой решающее значение имеет простое численное большинство, так как именно борьба за численное большинство подрывает арабо-еврейские отношения… [215]
Столь радикальные рекомендации свидетельствуют о влиянии, оказанном на членов комитета немногочисленной, но умеющей убеждать группой еврейских интеллектуалов, в которую входили всемирно известный философ Мартин Бубер и ректор Еврейского университета в Иерусалиме доктор Иехуда Магнес — члены ассоциации «Ихуд», продолжившей дело группы «Брит-Шалом», чья основная активность пришлась на конец 1920-х гг. В сегодняшних дискуссиях о преимуществах одного или двух государств как решения для израильтян и палестинцев мы могли бы оглядываться на доклад AACI как на величайшее достижение сторонников того, что тогда называлось двунациональным решением (то есть варианта