Пребываю и т. д.
[Амело]
[без даты; начало октября 1740]
Г-н князь Кантемир нанял Овернский особняк за 6500 ливров. Дабы устранить всякие затруднения, возникшие насчет ремонта, он предлагает сверх того 1500 ливров в год, что дает общей выгоды 30 000 ливров, а меж тем по расчету архитектора самый этот ремонт не станет и в 20 000. Он предлагает сие с условием, что мадемуазель де Трант окончит оставшееся самое большее в пятнадцатидневный срок, ради чего он дает вперед 8000 ливров годовой оплаты.
В случае, коли сия пропозиция не устроит мадемуазель де Трант, г-н князь Кантемир предлагает вернуться к тем договоренностям, кои они составили вместе, и оплатить сообразно со сметой треть стоимости уже сделанного ремонта, как только оный будет завершен и когда два знатока смогут установить, во сколько станет его треть; притом четко оговорено, что поскольку г-н князь вступит в пользование новым зданием лишь по полном его завершении, то отсчет трем годам, за которые мадемуазель де Трант должна взимать плату, соразмерно в случае неиспользования, начнется только с означенного дня.
1 октября 1740
Милостивый государь,
Вот две пропозиции от г-на князя Кантемира, которые я имел честь изложить Вам вчера устно; я бы желал, чтобы мадемуазель де Трант приняла одну из них. Полагаю, что она предпочтет вторую, хотя мне и кажется, что оная не столь выгодна для нее, как первая, ибо требует лишь исполнения договоренностей, коим г-н князь неукоснительно следует, однако отказывается платить, пока все не будет окончено, а дело управится всего за две недели. Мне кажется, что мадемуазель де Трант не должна более противиться, коли только нет тут какой дурной прихоти, ибо она получает все, что требует по пункту о выдаче денег рабочим вперед, и это ей все равно, ибо они вполне подождут сии две недели и ничего иного не хотят, как только кончить.
Пребываю с глубоким уважением,
Сударь,
Ваш преданнейший и покорнейший слуга [Подпись: Рид]
Париж, 1 числа октября месяца 1740 года.
[Заметка на полях рукой Фейдо де Марвиля:] Поговорите вновь с г-ном д’Эгийоном [314], изложите ему пропозиции и, коли невозможно примирить стороны, оставьте сие дело.
Я передал памятную записку о сем деле г-ну Амело, миссия моя нынче исполнена, сего достаточно, чтобы принять решение, и г-н Амело постановит, каким ему быть.
8 октября 1740 года
[Пометка Фейдо де Марвиля:] Пропозиции для мадемуазель де Трант сводятся к двум артикулам. Первый таков, что, не вникая ни в какие подробности ремонта и достройки, каковая может быть произведена в Овернском особняке, г-н Кантемир дает 8000 ливров. Меж тем она может ограничиться и семью, из уважения и почтительности к особам, вмешавшимся в дело.
Другая пропозиция в том, чтобы, пользуясь оговоркой о шестимесячном сроке аренды, показать, что она не действует корысти ради и соглашается, коли г-н Кантемир на том стоит, не просить от него ничего из той доли, которую, согласно точным условиям договора, он должен ей за время, пока пользуется домом.
В случае, коли г-н Кантемир даст 4000 ливров, мадемуазель де Трант соглашается вернуть ему пропорционально за неиспользование арендную плату, которая будет причитаться при выезде из дома, если он не завершит первые три года аренды.
3 октября 1741
Донесение Шантийи
Слуги посла Московии говорят, де Его Превосходительство были чрезвычайно уязвлены приемом монсеньора кардинала Флёри, когда оне явились сообщить о разгроме шведов в последней битве. Его Превосходительство сетует также на г-на Амело, коий якобы отвернулся от него, когда оне прибыли к нему по тому же делу. […]
[Рукой Фейдо де Марвиля:] Г-н Дюваль [315], присовокупите сие к прочим донесениям Шантийи да скажите Пуссо [316], что надо бы постараться внедрить к князю Кантемиру или лакея, или, коли невозможно, по крайней мере какого савояра, дабы проведать, куда он ездит и каких людей принимает. Надобно еще сказать Пуссо, чтобы он постарался указывать имена и адреса в подаваемых мне рапортах.
[Рукой Дюваля:] Исполнено.
4 октября 1741
Донесение Шантийи
Привратник князя Кантемира сказал Шантийи, что названный князь уехал сегодня, 3 октября, на особую аудиенцию к королю, о которой просил неделю тому назад.
4 числа октября месяца 1741 года [подпись Пуссо].
8 октября 1741
Милостивый государь,
Имею честь доложить Вам о том, что я узнал насчет князя Кантемира от сына одного из его главнейших служителей. Он сказал мне, что названный князь не доверяет почте ни посылок, ни писем, а отправляет их с нарочным в Брюссель (как и посланники тех северных держав, что противны интересам Франции); подозревают, что он собирается уехать инкогнито. Что до его поведения здесь, то оно основано на расчете, коим определяется всякий его поступок, нет ничего, что бы он делал без намерения, и даже увеселения устраиваются нарочно; он вступил в знакомство со многими дамами и дает для них трапезы, действуя не из учтивости и не от любви к застольям, на которых он скучает чрезвычайно; но поскольку все те самые дамы могут знать, что говорится и делается, а он не может вести с ними беседу о серьезных делах во время визитов вежливости, то он собирает их всех у себя и, как заметит, что языки развязались, идет на все, чтобы их еще более раззадорить. Рассказавший мне о том человек утверждает, будто названный князь узнал таким образом столько, сколько б ему и десять шпионов не выведали.
Граф Кянкин [Kianquin] [317], часто бывающий у князя, отнюдь не посвящен в тайные дела, а лишь переписывает время от времени всякие незначительные бумаги; сей названный господин Кянкин владеет крошечным княжеством в Пруссии.
11 октября 1741
Милостивый государь,
Имею честь доложить Вам, что г-н Дюваль передал мне Ваши повеления насчет князя Кантемира. Мне не было возможности исполнить их целиком, ибо названный князь слишком осторожен; нет никакого средства внедрить к нему в дом человека, он берет в услужение лишь тех, кто ему рекомендован иным послом, и имеет за правило не пускать к себе на порог тех, кто вышли от него со службы. В отношении его поведения и лиц, с коими он видится, я почту за честь уведомить Вас, как только составлено будет на настоящий счет дело. Он не дает более у себя званых трапез и часто видится с г-ном де Стенвилем [318] и время от времени с другим императорским послом [319] и датским и вюртембергским [320] посланниками. Г-н Кянкин бывает у него за столом почти всякий день.
11 числа сего октября месяца 1741 года [Подпись: Пуссо].
12 октября 1741
10 октября в десять часов утра г-н Кантемир нанял фиакр, сел в оный с неким частным лицом, весьма скромно одетым, и повелели они везти себя к трактирщику на улицу Вольных горожан. Князь оставил там то частное лицо, один поехал на улицу Святого Доминика в том же предместье к некоему иноземцу именем Шампиво, с названным Шампиво пробыл полчаса и вернулся к частному лицу, был с оным до первого часа пополудни. Князь отослал фиакр