Тиман, масон-мистик высоких степеней, был опытным наставником. Он сопровождал юного графа Готтхарда Андреса (Андрея Андреевича) фон Мантейфеля (1762–1832), будущего сенатора, в длительном путешествии по Европе, посещал с ним масонов, алхимиков, философов, в том числе Каспара Лафатера в Цюрихе в 1777 г. Они дважды побывали в Париже, в июне 1779 г. и в октябре 1782 г. [115] Там они встретились с маркизом Шарль-Пьер-Полем де Савалетом де Ланжем, королевским казначеем, основателем ложи «Соединенных друзей» (1771), Великим оратором Великого Востока Франции (1782).
Затем в 1784–1785 гг. Тиман сопровождал братьев Алексея и Сергея Шкуриных. В Монпелье они были приняты в русско-французскую ложу «Собрание северных избранников», основанную в 1784 г. [116] Затем вместе с Жаном-Полем Кюрто, достопочтимым мастером ложи, драгунским офицером на русской службе, они отправились в Париж, где продолжили свое посвящение в ложе «Собрание иностранцев» [117]. В эту ложу также вступил князь Михаил Голицын, которого сопровождал в путешествии Жан-Пьер Массене, видный масон, друг Жильбера Ромма [118]. Его брат, князь Борис Голицын, был принят в ложу в Страсбурге и в лионскую ложу «Благотворительность». Луи-Клод де Сен-Мартен сопровождал Бориса Голицына и Тимана в их путешествиях в Лондон и в Рим в 1787 г.
Напротив, Алексей Бобринский, несмотря на встречи с Калиостро и с великими лионскими мистиками Жан-Батистом Виллермозом и Жан-Жак-Франсуа Миллануа, на сеансы магнетизма и сомнамбулизма, организованные Тиманом в Лионе в декабре 1784 г., высокой мистикой не проникся и в орден не вступил.
Полагают, что великий князь Павел Петрович во время путешествия по Европе был посвящен, возможно в Вене, своим другом князем Александром Куракиным, но доказательств этому нет. Позднее другой его друг, Сергей Плещеев, посетил в 1788–1789 гг. самых влиятельных масонов в Страсбурге, Париже, Лионе и Авиньоне, но его фамилия не появляется ни в полицейских донесениях, ни в регистрах французских лож [119].
В 1780‑х гг. не только дворяне, но и русские разночинцы, благодаря помощи масонов круга Николая Новикова, отправляются в Европу учиться и посещают Париж. Иван Оршаво-Чижевский, Максим Невзоров и Василий Колокольников обучаются медицине в Лейдене, а затем, получив дипломы, приезжают в Париж [120]. Поскольку Невзоров и Колокольников попадают во Францию в разгар Революции, то по возвращению в феврале 1792 г. в Россию их берут под арест и после допросов с пристрастием отправляют в сумасшедший дом, где Колокольников вскоре умирает. Невзоров выйдет на свободу только в царствование Павла І.
Как мы видим, масонские связи могут сильно навредить. Но в то же время они открывают многие двери в Париже и Петербурге, помогают подняться по служебной лестнице, а на собраниях ложи позволяют беседовать как равный с любыми вельможами.
В обеих столицах высоко ценят коллекционера и мецената графа Александра Строганова [121]. Долгое пребывание в Париже в 1772–1779 гг. упрочило его репутацию. Член масонских лож «Соединенные друзья», «Искренность» и «Девять сестер», он готовил к посвящению Вольтера в 1778 г., имел возможность общаться с Гольбахом, Франклином, Гудоном, Грёзом, Пиччини и другими политиками, философами и художниками.
В отличие от него, дипломат Родион Кошелев вел в Париже в 1787–1789 гг. довольно скромный образ жизни. Его имя мелькает только в поквартальной слежке [122]. В 1786–1787 гг. он состоял в петербургской ложе «Молчание», в 1788 г. он посетил парижскую ложу «Олимпийское сообщество». Другой масон, граф Евграф Комаровский, в ту пору молодой дипломатический курьер, упоминает в мемуарах о пребывании Кошелева с женой (сестрой Сергея Плещеева) в Париже весной 1787 г. [123] В 1788 г. в Страсбурге Кошелев познакомился с мистиком Луи-Клодом де Сен-Мартеном, который оказал на него огромное влияние. В царствование Александра І Родион Кошелев стал заместителем председателя библейского общества, членом Государственного совета, духовным наставником императора и обер-прокурора князя Александра Голицына. Вместе все трое объединились в духовный мистический союз [124].
Русские масонки
В XVIII в. в Европе появляются парамасонские объединения, куда принимают дам («Орден Мопса»), а также смешанные ложи во Франции и Польше, но не в России [125]. Однако в 1770–1780‑е гг. многие дворянки, супруги, сестры и дочери масонов, интересовались мистическими учениями, в том числе Елизавета Хераскова, Варвара Трубецкая, Екатерина Урусова, Анна Турчанинова, Александра Хвостова [126]. Появление русских женщин в парижских смешанных ложах вызывает немало вопросов. Речь идет о моде или о духовных исканиях? Рене Лефорестье считает, что смешанные ложи давали дамам приятный и полезный досуг, возможность заниматься благотворительностью. С ним соглашается Мирей Бонье: дам не посвящали в таинства, их приглашали прежде всего на увеселительные собрания и обеды [127].
Согласно правилам Великого Востока, смешанные ложи работали под руководством мужчин и принимали в первую очередь жен и родственниц масонов. Членами парижской ложи Святого Иоанна «Искренность» были граф Александр Строганов (брат-основатель), Степан Колычев, советник русского посольства (брат-основатель), князь Василий Хованский (принят по рекомендации Строганова) [128]. В 1775–1776 гг. ее посещали князь Федор Голицын, князь Иван Барятинский, русский посланник в Париже, и его брат Федор [129].
2 февраля 1776 г. на седьмом собрании смешанной ложи в первый раз появляются две посетительницы: княгиня Барятинская и графиня Головкина [130]. Речь идет о невестке дипломата, Марии Барятинской, урожденной Хованской, супруге Федора Барятинского и сестре Василия Хованского. Согласно донесению полиции от 17 мая 1776 г., «она-де внушила своему деверю князю и министру чувство более глубокое, нежели уважение, и якобы не оставила оное без ответа» [131].
Вторая посетительница, графиня Головкина, – дочь немца Иоганна Лоренца фон Мошейма, профессора богословия в Геттингене, жена графа Александра Головкина. Супруги жили в Париже постоянно, но порознь под одной крышей. Графиня дружила с г-жой Неккер.
Участвовали ли эти дамы в работе ложи или их допустили только на банкет? Скорее первое, ибо подпись герцога Люксембургского, главы Великого Востока, который участвовал в посвящении графини де Бриен в подмастерья, стоит ниже подписи русских посетительниц. Их представили как сестер, но где и когда их посвятили, неизвестно.
23 декабря 1777 г. посетительницам смешанной ложи устраивают проверку, дабы развеять сомнения:
Объявили, что у врат ложи дожидаются сестры княгиня Сапега, княгиня Сангушко, графиня Разумовская и брат граф Разумовский; удостоверившись, что сестры и брат были посвящены в таинства, за ними послали делегацию и усадили их на Востоке. Досточтимый мастер от имени ложи выразил сестрам-посетительницам удовлетворение тем, что они могут принять участие в работе [132].
Их ввели уже после посвящения французских «сестер» из учениц в подмастерья и после приема графини д’Эврё в ложу. Однако две польки, княгиня Магдалена Сапега и ее дочь княгиня Анна Сангушко, и двое русских присутствовали при выборе руководства ложи, которую возглавила графиня де Бриен.
Русские, о которых идет речь, – граф Петр Разумовский, генерал-майор, масон, и его супруга, уже упоминавшаяся Софья Разумовская, урожденная Ушакова, дочка масона, вдова Михаила Черторыжского (ум. 1771). В 1776 г. Разумовские проводят лето в Спа и зиму в Париже. Согласно донесению парижской полиции от 1 ноября 1776 г., граф Петр Разумовский, капитан гвардии, старший сын графа Кирилла Разумовского, прибыл на днях из Спа, «намеревается провести здесь два месяца, по истечении которых он отправится со своей супругой графиней в Ниццу, что в Провансе, дабы провести там зиму» [133].
В конце февраля 1778 г. Денис Фонвизин встретил в Париже Петра Разумовского [134]. Если дата писем Разумовских к отцу