— Что случилось?! — влетел Безалиэль; рядом — Бервин. Вслед — Лейфкин и Дейн.
— Её забрали, — мой голос стал больше зверинным, чем фейри.
— Кто?
— Куда?
— Тот ублюдок из Мевии.
Я перекинул через плечо вторые ножны.
— Стой, — сказал Бервин. — Нужен план. В Мевию так не войти: там стража на страже, до неё не доберёшься.
— Увидишь, я войду, — прорычал я. — Он забрал мою пару. — Я развернулся — весь в железе, когти зудят, просятся в плоть. — Сегодня он сдохнет.
Глава 33. ДЖЕССАМИН
Не знаю, как долго я была без сознания, но вот о том, кто меня похитил, гадать не пришлось. Я очнулась в кресле, с руками и ногами, затянутыми верёвками к ножкам.
Меня чуть не вывернуло, когда я увидела Гаэла, вольно развалившегося на золотистом шезлонге напротив. Он улыбался и прихлёбывал вино. Я свела колени, насколько позволяли путы.
— Рад снова видеть вас, миледи, — пропел он своим липким, слащавым голоском, от которого у меня всегда сводило зубы.
Точно так же сюсюкали послы при дворе моего отца.
Мы были в какой-то гостиной без окон: одну стену занимали книги, на другой — портреты лунных фейри с непроницаемыми лицами — все в сине-серебряных цветах рода Гаэла. У двери, по стойке «смирно», застыли двое его стражей — с теми же синими крыльями.
— Ты и впрямь извалялась в своей зверолюдной жизни, да? — Его взгляд лениво скользнул по моему платью и сапогам; губа презрительно дёрнулась.
Сам он выглядел образцово: шёлк, парча, серебряные пуговицы, тёмные волосы, приглаженные до сатинового блеска. Снаружи — благородный светлый лорд. Внутри — ни капли благородства. Желудок свело.
— Я думал, мне достанется покладистая благородная дочь Мородона, — он повертел бокал, — а твой отец продал мне непослушную шлюху, которой охотнее раздвинуть ноги для демона, чем стать Леди Мевии.
— Да, — сказала я наконец, голос дрожал. — Я женщина лорда Редвира. Для меня честь стоять рядом с ним. Рядом с тобой я не стану никогда.
— Приятно слышать, что голос ты не потеряла. Я уж было опасался, что Селуин переборщил с усыпляющим — передоз убил бы тебя. Но ты крепкая девочка, да? — Его змеиный взгляд вновь облезал меня. — А теперь мы пересмотрим условия нашей помолвки.
— Ты не понял, что я сказала? Никакой свадьбы не будет, — прошипела я.
— О, в этом не сомневайся. Я не стану позориться, выводя тебя к своему народу как Леди Мевии. Ты убила шанс остаться в знати и приличном обществе. Но пользы принести ещё можешь.
— Нет. — Он хотел только моего дара. Всегда хотел. — Не будет.
— Речь пойдёт не о свадьбе, Джессамин, а о связывающем обряде, — его вкрадчивость исчезла, голос стал холодным, как сталь. — И о новом контракте, что привяжет тебя ко мне.
— Я не подпишу.
— Я уже купил тебя у твоего отца. А раз он отрёкся от тебя после побега, ослушницы, я вправе делать с тобой всё, что захочу.
Он поднял лист пергамента и небрежно помахал им.
— Здесь чёрным по белому: ты — моя собственность.
Я и не удивилась, но глаза всё равно защипало. Собственные родители отдали меня на растерзание этому злобному чудовищу.
— А это, — он взял другой лист своей здоровой рукой и помахал им в воздухе, — список тех, кого ты для меня убьёшь.
На том месте, где король Голлайя отсёк ему три пальца, у него был стальной протез-перчатка. Эту историю знали все. Раньше мне было его жаль — за унижение, за увечье, — пока я не увидела его сама и не услышала, что именно он хочет со мной делать. Он мечтал, что наши дети унаследуют мои силы, а я стану его оружием, чтобы вернуть Лумерию светлым.
— Нет, — прошипела я, дрожа от страха и ярости. — Я не буду убивать для тебя.
— Знаешь, я думал отдать тебя на потеху стражам — по очереди, пока не утихнет твоя спесь, — он провёл по мне голодным взглядом, — но они к тебе даже прикоснуться не захотели. Пришлось доплатить Селуину мешок монет, чтобы он сам тебя выследил и притащил. Все боятся, что ты прибьёшь их своей магией.
Я молчала, глядя на него с ненавистью, от которой жгло душу.
— Терпение моё кончилось, — он откинулся, ледяные глаза сузились. — Вместо того чтобы тратить время на пытки, я — как честный лорд — предложу тебе выбор. Первый вариант: ты живёшь во дворце в довольстве и роскоши — в обмен на беспрекословное послушание любой моей команде. — Он подался вперёд, улыбка стала угрожающей. — Или ты сгоришь на костре.
— Я не стану убивать по твоему приказу, — повторила я ровно, хоть голос и дрогнул.
— Тогда умрёшь. Мне ни к чему ядовитая ведьма, которая не служит. Тем более перепачканная тёмным. — Он фыркнул. — Ещё и «зверо-фейри».
Он резко поднялся; я дёрнулась — решила, ударит. Он рассмеялся моему страху.
— По всему городу твоё имя проклинают. «Светлая шлюха», что предпочла врага собственному лорду.
Я сглотнула.
— Да-да. Уже на каждом углу шепчутся, как принцесса Джессамин Гленмир бежала в Пограничье вместо брака по воле отца, как поселилась среди кланов зверо-фейри и трахается с их королём — как последняя потаскуха. — Он пригладил серебряную вышивку на тунике. — Даже сбежав из дворца, ты далеко не уйдёшь: горожане забросают камнями за предательство своих.
— Я никого не предавала. Кроме тебя.
Он подошёл и сжал мой подбородок в стальных пальцах, задрав голову до боли.
— И за это ты станешь моей ведьмой — чтобы повиноваться. Или умрёшь.
Ухмылка стала шире, взгляд потемнел. На миг я почти ожидала увидеть чёрные полосы в его глазах — как у того дриада или у Селестоса. Но нет: зло в нём было только его собственное.
— Ты выставила меня посмешищем, сука. — Он сдавил сильнее. — Радуйся, что вообще даю выбор.
— Как и король Голлайя тебя выставил, да? Потому ты так мечтаешь его убить?
Он ударил тыльной стороной протеза. Щёку обожгло, дыхание сбилось.
— У тебя час на раздумья, — процедил он. — Миледи.
У двери он остановился рядом с Селуином и вторым стражем:
— С поста не сходить ни под каким предлогом. Дверь держать на замке, никого не впускать. И учтите: если дадите ей задействовать магию — станете трупами раньше, чем вас найдут.
— Так точно, милорд, — отозвался Селуин. Я узнала голос: он шептал мне в ухо в тундре перед тем, как я отключилась.
Они вышли; щёлкнул тяжёлый замок.
Мысли тут же рванули к Редвиру и нашим — в тундре. Он, должно быть, сходит с ума. Лишь бы не подумал, будто я ушла сама — что сбежала после ужина из-за тех слов за столом. Он должен знать, что значит для меня. Я бы его не оставила.
Я дёргалась, пробуя путы — тщетно: мне обмотали запястья по нескольку раз и привязали к ножкам. Не освободиться. То же — на щиколотках. Я уронила голову, уставилась на красные цветы по вырезу платья — того самого, что Сорка шила специально для меня. Первая слеза скатилась сама.
Понимая, что впереди у меня только смерть, я молила, чтобы с Мишкой было всё в порядке. И чтобы Редвир знал: я не ушла бы, не сказав ему. Я не ушла бы вовсе. Впервые я молилась тёмному богу — Виксу, которого зверо-фейри чтут превыше прочих. Вдруг Викс услышит — и отведёт меня от ведьминого костра.
***
Меня везут в овощной телеге, босую, в платье, что сшила для меня Сорка. Полагаю, Гаэл специально велел не переодевать — чтобы город видел на мне одежду тёмных фейри, среди которых я жила, и счёл меня предательницей. А мне было легче: со мной оставалась частица единственного дома, что у меня когда-либо был, — подарок от единственной семьи, которую я знала.
Две ломовые лошади тащат телегу с холма, от дворца лорда Гаэла, к городской площади. Сам он едет верхом на своём пелласийском жеребце; его стража — впереди и сзади. Рыжеволосого я узнаю: тот самый, что зачитывал обвинение в Хелламире. Видимо, сегодня говорить будет он же — обо мне.
Замечаю: вся стража — лунные фейри, крылья разного окраса, по родовым линиям, а вот толпа, что орёт по обочинам, в основном древесные фейри. Несколько лунных аристократов смотрят из экипажей и с коней, позади бешеной черни.