Джимми прихлопнул нескольких комаров и уставился на разноцветных птиц, устроившихся на ветках деревьев, растущих вдоль ручья, а толстый дикобраз вразвалочку выбрался из своей норы на противоположной стороне текущей воды.
— Когда-нибудь я научу дикобразов защищать наших пикси, — сказал Питер, делая еще одну попытку завязать разговор, пока оба мальчика наблюдали, как дикобраз отправляется на ночную охоту за едой. Он взглянул на Джимми и продолжил: — Тебе не нужно беспокоиться о том, что кто-то может напасть на пикси. Я позабочусь о них.
Джимми, наконец, нарушил молчание, когда Питер заговорил о пикси. Питер думал, что Джимми беспокоился именно об этом? Как обезопасить пикси?
— Пикси не следует держать в клетках. Они должны быть на свободе.
Питер тихо засмеялся и покачал головой.
— Они свободны! Мы защищаем их от стихий, избавляем от необходимости охотиться ради пропитания или сражаться с другими племенами пикси.
— Однако, Питер, ты их убиваешь. Ты скармливаешь их своему крокодилу.
Питер пристально посмотрел на Джимми.
— Мы, — поправил он. — Мы делали все это вместе. Все эти поимки, содержание в клетках и убийства… мы оба делали все это. Но помни, что крокодилу мы скармливали только старых или больных пикси, которые все равно должны были умереть, и она тоже должна была есть. Таков жизненный цикл, Джимми, малыш. Существа рождаются, стареют или болеют и, в конце концов, умирают.
— Мы не стареем. — Джимми бросил взгляд на Питера, выражение лица которого внезапно стало замкнутым.
— Но мы особенные. Мы единственные люди во всей Нетландии.
— Люди стареют. Пыльца пикси, которую ты добавляешь в наши напитки, сохраняет нашу молодость.
Питер кивнул.
— Ну, конечно. Не то чтобы пикси в ней нуждались, для них это все равно что перхоть. Нет ничего плохого в том, чтобы собирать пыльцу, чтобы она не пропадала зря. Просто так получилось, что она приносит дополнительную пользу — сохраняет молодость и помогает нам летать. Ты хотел состариться и умереть? Я хочу, чтобы мои друзья были рядом еще долгое время, в том числе и ты.
Джимми не ответил, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Лицо Питера было живым и серьезным, он хотел, чтобы Джимми понял. Он больше не знал, что и думать. Да, он участвовал в жестоком обращении с пикси, и он понимал, почему Питер не хочет выбрасывать то, что бесполезно для пикси, но все же… чувствовал, что это неправильно.
— Не лучше бы было, если бы они подарили ее нам? Держать их в клетках неправильно. Они тоже люди.
Питер расхохотался, напугав нескольких попугаев, сидевших неподалеку.
— Они не люди, они жуки.
— Но это так! Они даже могут быть такого же размера, как мы…
— Кто тебе это сказал? — Выражение лица Питера изменилось с обычного на враждебное так быстро, что Джимми от удивления выронил удочку.
— Ч-что?
— Кто тебе сказал, что пикси меняются в размерах? — Его тон стал агрессивным.
— Никто. — Это была правда, никто ему ничего не говорил. — Я просто увидел это, когда меня… не было дома однажды. — Внезапно он почувствовал острую потребность защитить Динь-Динь, хотя едва знал ее.
Выражение лица Питера оставалось подозрительным, даже сердитым.
— Если ты когда-нибудь увидишь это снова, сразу же скажи мне.
— Чтобы их тоже посадить в клетку? — Слова вырвались у Джимми еще до того, как он решил их произнести. — Ты скормишь меня крокодилу, если я не сделаю то, что ты хочешь, точно так же, как ты поступаешь с ними?
— Ты говоришь так, будто я чудовище, — сказал Питер, и на его юном лице появилась морщинка. — Я же говорил тебе, что обеспечиваю безопасность пикси и кормлю их так же, как наших кур и коз. Я их спасаю.
Ночной ветер швырнул растрепанные черные волосы Джимми ему в глаза, и он тряхнул головой, чтобы отвести взгляд. В течение многих лет он находил утешение в том, что Питер со всем справляется. Теперь он задавался вопросом, почему так слепо доверился рыжеволосому мальчику и по глупости пошел по его стопам. Он вспомнил Динь-Динь. Хотя он ненавидел боль от правды, которую она открыла, он не мог отрицать, что в ее истории было больше смысла, чем в истории Питера. Это объясняло тайну старения, но, что более важно, открыло Джимми глаза на то, что они с Питером сделали в прошлом. Они были монстрами. Смогут ли они когда-нибудь искупить свои грехи?
— Я больше не буду этого делать, — наконец сказал Джимми. — Это неправильно.
Питер закатил глаза.
— Ты хочешь, чтобы кто-то другой делал грязную работу, а ты продолжал пожинать плоды? Ты это хочешь мне сказать?
— Нет, никто не должен этого делать. Это неправильно! Тебе даже не нужна пыльца пикси.
В глазах Питера промелькнула тень.
— Эта пыльца — причина, по которой мы все живы.
— А если бы она пропала?
— Это угроза? — Питер встал. — Не смей ничего делать с пыльцой.
— Я не угрожаю…
— Ты, должно быть, заболел. — Питер выдавил из себя натянутую улыбку, и Джимми услышал сдержанность в голосе друга. — Ты почувствуешь себя лучше через несколько дней, если будешь хорошо отдыхать.
— Я не болен.
Питер сочувственно похлопал Джимми по плечу, но в его голосе послышались холодные нотки, когда он сказал:
— Думаю, болен. Мы можем поговорить об этом позже, когда ты снова будешь мыслить здраво. — Он вернулся в убежище один.
Джимми еще долго сидел, кипя от злости, после того, как Питер исчез. Неужели он думал, что все так просто? Что немного отдыха и тишины помогут забыть о несправедливости заключения невинных пикси в тюрьму? Возможно, юношеское невежество наконец-то исчезло из глаз Джимми, и он впервые увидел мир таким, каков он есть на самом деле. Исчезла невинность детства, сменившись желанием мужчины признать свои проступки и бороться за то, что было правдой, вместо того чтобы пассивно выбирать самый легкий путь.
Глава 4
Несмотря на то, что глаза Джимми были широко открыты, ничего не было видно. Фонари не горели, и в подземной землянке, отрезанной от лунного света, царила кромешная тьма. После ссоры с Питером ему потребовалось больше часа, чтобы заснуть, пока он все обдумывал. Он не был уверен, что именно его разбудило, и с минуту лежал, пытаясь вспомнить, не кошмар ли его разбудил,