Он шёл в центре своего отряда и смотрел только на Джессамин; суровость на лице сменилась изумлением, когда он увидел, как я держу её за руку. Лорды зверо-фейри редко показывают чувства публично — ни к тем, на кого заявили, ни к парам. Но я намеренно оставил её ладонь в своей: чтобы всем было ясно — она моя. С ней должны обходиться с почтением.
— Приветствую, лорд Редвир, — поднял бровь Бервейн.
— И тебя. Ваши благополучно перезимовали?
— Да. Слышал тревожные вести, что ваши — не очень.
Рядом шевельнулся Безалиэль. Тесса с младенцем держались неподалёку; я помнил, как легко задеть её рану. Хотя ей стало лучше, особенно после сборов в дорогу, рана еще свежа.
— Теперь у нас всё благополучно, — заверил я.
Его взгляд снова скользнул вправо — по моей паре:
— До меня дошло, что в вашем клане появилась новая участница. — Он помедлил. — Не представишь ли?
Значит, слухи уже поползли. И хорошо: так проще сказать правду.
— Это моя пара, Джессамин Гленмир, дочь короля Дариана из Мородона.
Его красные глаза расширились; воины переглянулись. Они знали, что среди нас есть светлая-фейри и, вероятно, что она греет мою постель, но происхождения не знали — и что я объявил её своей парой — тоже. Официально я заявлю об этом скоро, но все уже сейчас должны понимать: она моя. И обидеть её — обидеть меня.
— Не думал, что мы ищем союза с королевством на Немианском море, — осторожно произнёс он.
— И не ищем, — ответил я. — Её отец не знает, где она.
— И знать не должен, — поспешно добавила она.
Глаза Бервейна лишь слегка сузились:
— Вы не хотите, чтобы ваш отец знал, что вы водитесь со зверо-фейри, миледи?
По крайней мере, «миледи» он сказал. Во мне, впрочем, ворохнулось рычание — кулак сам просился в его красивую физиономию.
— Я с радостью сообщу отцу, — высоко вскинув подбородок, ответила она, — что мой супруг — лорд Редвир из Ванглосы. Когда буду готова. Но не раньше, чем мы вернёмся в Ванглосу и наш клан усядется в Мирланде. Отец бывает вспыльчив, когда слышит неприятные вести.
— То есть, — без агрессии, но твёрдо уточнил Бервейн, — для твоего народа этот союз нерадостен.
Мой гнев улёгся, потому что вспыхнул её — щёки заалели.
— Народ моего рождения — в каком-то смысле — от меня отказался, — сказала она.
Все воины уставились на неё. А я только крепче сжал её ладонь: говори, я с тобой.
— Они угрожали мне, пытались заставить творить злое: использовать мою магию для мерзких дел. Меня принимали не как ребёнка богов— не как благословение. Потому их «примут» и «не примут» меня больше не касается. — Голос её был ровен, хотя я чувствовал в ней глухой жар. — Я выбрала свой народ. — Она посмотрела на меня; зелёные глаза вспыхнули. — И боги послали мне пару куда лучшую, чем выбрал бы отец. Что подумает моя семья или Мородон — мне всё равно. Мой дом больше не там.
Клянусь богами, я едва не затащил её в первый попавшийся шатёр, чтобы взять — крепко и всерьёз. Такая она была — моя Джессамин: яростная. По лёгкой складке у губ Бервейна я понял — он её принял. Хотя многим здесь она придётся не по сердцу. Я и не планировал задерживаться на зимнем сборе: наш клан прожил трудную, израненную зиму. Как только получится — уйдём домой.
— Добро пожаловать на пир кланов и на наше солнцеворотное празднество, леди Джессамин, — сказал он.
Он взял её свободную руку обеими своими и слегка потянул вперёд, вынуждая выпустить меня, наклонился к её пальцам — почётный знак. Теперь и остальные примут её, даже если не одобряют мой выбор. А если верят мне, то и понимают: выбирать мне, по сути, не из чего. Боги уже всё решили. Одной брачной ночи хватило, чтобы убедиться.
— Благодарю, лорд Бервейн, — отвечала она как истинная наследница светлых-фейри. Я не мог быть горделивее.
— Нам есть о чём поговорить, — сказал я, — но сперва мы расположимся.
— Разумеется. А клан Скел привёз бочек эля — хватит на всех. Празднуем уже сегодня.
За моей спиной поплыли смехи и радостный гомон.
— Сегодня, — кивнул я, и, обернувшись, крикнул: — Становимся лагерем!
Глава 31. ДЖЕССАМИН
— Готова? — спросила Шеара, просунув голову в полог.
Одета — да. Готова — нет. Скорее, напугана. Смелость, с которой я держалась перед вождём Болгара, была злостью: он сунул мне под нос, будто я стыжусь Редвира и хочу уберечь семью от «позора». Гнев дал слова.
А теперь я стою в новом платье, что сшила для меня Сорка, и должна выйти к лордам зверо-фейри, их жёнам и всему собранию. Редвира позвали на совет с вождями до начала праздника: им не терпелось выслушать подробности нападения гримлоков. Я не могла просить его остаться рядом только потому, что мне страшно идти одной.
— О, Шеара, слава богам, — я кинулась к ней и втянула в наш шатёр.
Она была хороша в коротком платье из некрашеной оленьей кожи, с тонкой вышивкой — стебли и цветы по подолу и рукавам.
Шеара рассмеялась, но, оглядев меня, округлила глаза:
— Благословенная богиня… Ты великолепна.
— И ты тоже.
Я опустила взгляд на кремовую кожу, вылощенную до мягкой замши: по вырезу корсажа — крошечные алые цветы. Талия притянута, линия бёдер подчёркнута, подол чуть выше колена. На ногах — высокие сапоги, которые Сорка сшила ещё перед уходом из Ванглосы.
— Никогда не видела, чтобы Сорка так работала, — сказала Шеара. — Будто душу вложила.
Я вспыхнула и кивнула:
— Сказала, хочет сделать для меня что-то особенное — «за Бес». Я пыталась возразить, что это не только моя заслуга, но она настояла.
Шеара улыбнулась, хвост у неё радостно мотнул в сторону:
— Ты сделала больше, чем думаешь. И да, я знаю, как тебе боязно из-за первого пиршества. Потому мы пришли — проводить.
— Мы?
Она взяла меня за руку и вытащила наружу. Снаружи ждал Дейн, глядя туда, где уже били барабаны.
— Ну что, красавицы, по местам? — повернулся он к нам.
— Не готова, — призналась я. — Но пошли уже.
Они оба засмеялись, и мы втроём двинулись. В лагере стояла тишина: все собрались у подножия ржаво-красного останца, что прикрывал стоянку