Нападение итальянцев вызвало среди эфиопских племен огромный подъем и объединение: главный соперник Менелика II в прошлой борьбе за трон, правитель провинции Тигрэ рас Мэнгэша объявил о своем подчинении негусу. Вслед за ним и все остальные расы дали клятву бороться с оккупантами, что дало возможность собрать армию численностью в 90 тысяч человек. Чтобы их вооружить, Леонтьев покупал старинные кремневые ружья у французов, старинные орудия — у египтян. Русские военные обучали эфиопов и планировали военные действия. Особенно хорошо «добровольцы» из Петербурга подготовили эфиопских артиллеристов, которые потом проявили себя в решающем сражении всей войны, «выключив» итальянскую артиллерию.
Стоит сказать, что итальянцы вновь попытались разыграть карту предательства, и у них даже появились первые успехи на этом поприще. Уакшим Буру, правитель провинции Сокото, договорился с колонизаторами, но его погубил случай и… русские. У одного прокаженного упали бумаги, это заметили воины негуса. Его задержали, а бумаги привезли императору, где некие «европейские специалисты» смогли их расшифровать. После чего Буру был вызван к негусу на встречу, закован в цепи и помещен в крепость [208]. Более ни одного случая предательства не было.
Тем временем война Италии и Эфиопии шла с переменным успехом. 13–14 января 1895 года генерал Баратьери разбил перешедших в наступление абиссинцев. 7 декабря того же года у Амба-Алаге абиссинцы, в свою очередь, практически истребили отряд майора Тезелли численностью около 2,5 тысячи человек. 20 января 1896 года в Мэкэле капитулировал итальянский гарнизон майора Гальяно.
Любопытно, что сразу после небольшой победы эфиопов Франция и Великобритания установили морскую и сухопутную блокаду Абиссинии, а также оказали существенную помощь итальянцам снаряжением и продовольствием. Но этим дело не ограничилось: англичане перехватили несколько судов с оружием, в первую очередь винтовками, для Менелика II. В целом позиция Лондона и Парижа в конце XIX века будет повторена ими во время гражданской войны в Испании практически точь-в-точь!
Наконец, в Риме начали терять терпение и потребовали решительных действий. Эфиопская армия стояла у города Адуа (Адва), туда генерал Баратьери и направился, чтобы разгромить главные силы абиссинцев и тем самым решить исход войны. Наступление на город он повел тремя колоннами, четвертая двигалась сзади как резерв. 1 марта 1896 года начались бои, постепенно переросшие в сражение. Генерал Баратьери совершил серьезную ошибку: наступление итальянской армии началось ночью, в полной темноте, что давало эфиопам, знающим местность, огромное преимущество. Две крайние колонны итальянцев были смяты поодиночке, а сильно пересеченная местность давала возможность эфиопам быстро переходить в рукопашную схватку, где их копья, мечи и щиты были как нельзя кстати.
Но дело было не только в ошибках итальянского командования, но и в том, что эфиопы настроились на битву насмерть. Для них речь шла о свободе или рабстве. Императрица Таиту лично выдвинула вперед артиллерийскую батарею и лично распоряжалась огнем [209]. Рас Габаю был убит залпом итальянской пехоты — он вел своих бойцов, стоя в первом ряду.
Тактика эфиопов на этом поле боя была весьма любопытна. Они собирались в группы по 5–8 бойцов. При этом 2–3 человека держали круглые щиты, покрытые жестью, прикрывая ими остальных. Далее в группе были 2–3 человека, вооруженных в большинстве своем устаревшими ружьями. Современные винтовки (спасибо англичанам и их блокаде!) имели только несколько тысяч эфиопов. Тактика заключалась в том, что стрелки стреляли в шеренги итальянцев, а потом за щитами перезаряжали ружья. В случае штыковой атаки защиту давали солдаты с копьями, которые тоже стояли за щитами.
К 10 часам утра итальянцы были окружены и разбиты, мало кто унес ноги. По сути, 20-тысячный экспедиционный корпус итальянской армии перестал существовать [210]. В плен попало 3,6 тысячи итальянских солдат во главе с самим генералом Альбертоне и вся артиллерия колонизаторов [211]. При этом описывающие битву при Адуа указывают, что итальянские командиры вели себя мужественно, они почти все полегли на поле боя — в плен попали всего 42 офицера. Эфиопы потеряли 4 тысячи убитыми и 6 тысяч ранеными, но для эфиопской армии это были приемлемые потери в ситуации почти полного уничтожения противника. В ходе битвы погиб принц Дамто, тот самый вельможа, что возглавлял абиссинское посольство в Петербург. Он лично преследовал и взял в плен итальянского капитана, который в последний момент выстрелил Дамто в переносицу и убил его наповал [212]. Убито было еще пять самых высоких вельмож абиссинской империи.
Финальная точка битвы при Адуа словно создана фантазией кинорежиссера. Когда итальянцы побежали, началась резня, часть эфиопов бросилась грабить их лагерь, снимать одежду и оружие с убитых и пленных, кто-то из абиссинцев поджег траву. Пламя быстро разрасталось, и вдруг из этого кровавого марева стали вырисовываться точно из земли выраставшие тени [213]. Это были раненые и живые итальянцы, которые пытались прикинуться убитыми. Огонь заставил их воскреснуть. Их брали в плен, и их участь была не так страшна, как участь эфиопов, которые были в итальянском войске. Восемь сотен туземцев, которых рассматривали как предателей, пощады не имели. По приказу негуса им отрезали правую кисть и левую ступню — не отрубали, а именно отрезали. После чего в таком виде и отпускали. Никто не хотел ни перевязать их раны, ни дать им воды…
Поражение под Адуа привело в Италии к потрясению общественного мнения. В стране даже начались беспорядки. Случившееся было просто невероятно и невозможно. Зато в России победа Эфиопии вызвала взрыв симпатий к этой стране в среде общественности и облегчение в среде власти: теперь можно было действовать смелее. Немедленно родилась идея организовать и послать в Эфиопию отряд российского общества Красного Креста. На нужды этого санитарного отряда было выделено свыше 100 тысяч рублей. Отряд русского Красного Креста проработал в Эфиопии около полугода, с мая по октябрь 1896 года, оказав за это время помощь более чем 30 тысячам больных и раненых и покорив эфиопов своим бескорыстием и самоотверженностью [214]. Честь и хвала русским врачам и фельдшерам, главной задачей которых было помочь наладить военно-медицинскую службу у эфиопской стороны.
В то же самое время русские оказывали помощь попавшим в плен итальянцам. Почему? Потому что русские. На стороне эфиопов в сражении действовали русские «добровольцы» (инструкторы) Леонтьева, но по описаниям они находились рядом с императором, а не в боевых порядках. После победы, когда армия негуса двинулась