Летний вечер в Эссене был тёплым. Улицы, днём полные голосов рабочих и стука трамваев, теперь затихли, и лишь редкие шаги припозднившихся прохожих да шелест листвы под лёгким ветром нарушали тишину. Взрыв на заводе Круппа, прогремевший несколько дней назад, оставил в воздухе тяжёлое предчувствие беды. Слухи о саботаже, шпионах и гневе фюрера вились по Эссену словно дым над домнами, проникая в пивные, тесные квартиры рабочих и редкие роскошные особняки, где шёпотом обсуждали, кто станет следующей жертвой гестапо.
Фриц Кельнер, 32-летний слесарь с завода Круппа, сидел за шатким деревянным столом в своей тесной квартире на третьем этаже рабочего дома в районе Альтенэссен. Комната была скромной: выцветший плед на старом диване, облупившийся шкаф, керосиновая лампа, чей слабый свет отражался на потёртых обоях. На столе стояла кружка с остывшим эрзац-кофе и кусок чёрного хлеба, к которому Фриц не притронулся. Его загрубевшие от работы руки нервно сжимали край стола, а взгляд, обычно спокойный, метался по комнате, словно искал выход из невидимых стен, сжимавшихся вокруг него.
Фриц не был на заводе в день взрыва. Официально он взял выходной из-за недомогания. Но правда крылась в другом: за день до взрыва он получил записку, написанную незнакомым почерком. «Не выходи на смену. Будь дома. Жди». Фриц, человек осторожный и далёкий от авантюр, решил не рисковать. Он остался дома, а на следующий день город потрясла новость о взрыве. Теперь гестапо рыскало по Эссену, допрашивая всех, кто мог быть причастен, и Фриц чувствовал, как невидимая петля затягивается вокруг его шеи.
Он не был саботажником. Не был шпионом. Он был просто рабочим, одним из тысяч. Но эта записка… Она жгла его, как раскалённый уголь. Кто её отправил? Почему выбрали именно его? Вопросы вихрем кружились в голове, не давая покоя. Он знал, что гестапо не станет разбираться, виновен он или нет. Для них он уже подозреваемый, а в эти дни подозрения хватало, чтобы исчезнуть навсегда.
Тишину ночи разорвал резкий стук в дверь. Фриц вздрогнул, его сердце заколотилось. Стук повторился — громкий, настойчивый, не терпящий возражений. Он встал, стараясь не издать ни звука, и подошёл к окну, осторожно отодвинув занавеску. Внизу, у входа в дом, стояли три чёрных автомобиля. Тёмные фигуры двигались быстро и целенаправленно, их шаги гулко отдавались на брусчатке. Гестапо.
— Кельнер! Открывай! — голос, холодный и резкий, прорезал тишину. За ним последовал ещё один удар в дверь, от которого задрожала тонкая деревянная рама.
Фриц замер. Его мысли метались. Бежать? Но куда? Дверь была единственным выходом из квартиры, а за ней — они. Он знал, что гестапо не уйдёт. Они ворвутся, обыщут каждый угол, и тогда… Он не позволил себе додумать. Нужно было действовать. Сейчас.
Он метнулся к окну, выходившему во двор. Узкий карниз, ведущий к пожарной лестнице, был его единственным шансом. Фриц распахнул окно, тёплый летний воздух ворвался в комнату, принося аромат цветущих деревьев. Он перекинул ногу через подоконник, стараясь не смотреть вниз, где тёмный двор казался бездонной пропастью. Дверь за его спиной затрещала под ударами — гестапо не собиралось ждать.
Фриц выбрался на карниз, его ботинки скользили по пыльной поверхности. Он прижался к кирпичной стене. Шаг за шагом, цепляясь за выступы, он двинулся к пожарной лестнице. Сердце билось так громко, что казалось, его услышат даже внизу. Дверь в квартиру с грохотом распахнулась, послышались тяжёлые шаги и голоса, отдающие команды.
— Обыскать всё! — крикнул один из них. — Найдите его, живого или мёртвого!
Фриц добрался до пожарной лестницы и начал взбираться, ощущая, как металл скрипит под его весом. Лестница вела на крышу соседнего дома — старого, с покатой черепичной кровлей. Он перебрался через перила и, пригибаясь, побежал по крыше. Шум шагов и голосов снизу становился всё громче.
— Он на крыше! — раздался крик снизу. Луч фонаря полоснул по черепице, едва не задев Фрица. Он пригнулся ниже. Гестапо уже было внизу, их шаги гремели по пожарной лестнице. Фриц перебежал на соседнюю крышу, где низкий дымоход дал ему возможность присесть и перевести дух. Сумерки скрывали его силуэт, но он знал, что это ненадолго. Гестапо не остановится. Они будут прочесывать каждый угол, пока не найдут его.
Он выглянул из-за дымохода, пытаясь оценить обстановку. Внизу, во дворе, мелькали фигуры — гестаповцы разбились на группы, перекрывая выходы. Один из них отдавал команды, указывая на крыши соседних домов. Фриц метнулся к краю крыши, где узкий проход между зданиями вёл в переулок. Он спустился по ржавой водосточной трубе, цепляясь за её крепления, пока не оказался в тёмном закоулке, заваленном ящиками и мусором. Он прижался к стене, прислушиваясь. Шаги гестаповцев приближались, их голоса звучали ближе, резче. Лай собак разорвал тишину — они пустили ищеек.
Фриц побежал, петляя между домами. Он свернул в другой проход, где старые бочки и доски создавали подобие укрытия. Пригнувшись за бочкой, он попытался отдышаться. Его грудь вздымалась, пот заливал глаза, но он заставил себя думать. Куда бежать? Гестапо перекрыло главные улицы, вокзал и дороги из города. Ему нужно было место, где он мог бы затаиться, переждать ночь.
Он вспомнил о заброшенном складе на окраине города, где когда-то работал его отец. Полуразрушенное здание стояло на отшибе, вдали от любопытных глаз. Это был его шанс. Но до склада нужно было пробраться через лабиринт рабочих кварталов, минуя патрули. Фриц стиснул зубы. Он не был героем, не был борцом. Он был обычным человеком, попавшим в жернова, которые могли раздавить его в любой момент. Но сдаваться он не собирался.
Он выглянул из-за бочки. Переулок казался пустым, но где-то неподалёку послышался шум моторов. Гестапо прочесывало квартал. Фриц двинулся дальше, пригибаясь и держась в сумерках. Он перелез через низкий забор, оказавшись во дворе соседнего дома. Здесь было темно, только звёзды освещали путь. Он пробежал через двор, перепрыгнул через груду досок и оказался в другом переулке, где старые фонари едва горели.
Собачий лай становился громче. Фриц обернулся и увидел фигуры, мелькавшие в конце переулка. Два гестаповца с фонарями двигались в его сторону, их шаги были быстрыми, уверенными. Он метнулся за угол, прижавшись к стене. Его сердце колотилось, мысли путались. Он заметил узкий проход между домами, едва заметный в сумерках. Не раздумывая, Фриц протиснулся туда, чувствуя, как кирпичи царапают плечи. Проход вывел его к заброшенному двору, где стояли старые телеги и кучи мусора.
Он присел за телегой, пытаясь отдышаться. Лай собак