— Ясно, — отозвался я.
Шая кивнула, принимая мое понимание.
— Ладно, — сказала она, подхватывая с пола свою сумку. — Раз тут мой должок закрыт, то я пошла. Выход помню где, провожать не нужно.
Она двинулась к выходу. У самой двери, уже взявшись за ручку, она остановилась и обернулась. Ее взгляд, темный и глубокий, нашел меня в полумраке холла.
— Увидимся, Виктор Громов.
Я не успел ничего ответить. Она вышла из дома, и дверь за ней закрылась. В скором времени тихий скрип калитки возвестил о том, что она покинула территорию имения.
— Не могу поверить, что мы можем разойтись куда хочется по своим делам хотя бы на неделю! — воскликнула Алиса. Ее голос все еще звенел от восторга, а глаза сияли. Она отстранилась от меня, но продолжала держаться за рукав. — Это просто… просто невероятно!
— И не говори, — согласилась Лидия. Напряжение окончательно покинуло ее, уступив место умиротворенной радости. На губах девушки играла легкая улыбка, которую она даже не пыталась скрыть.
— Рано радуетесь, — сказал я спокойно, возвращая их с небес на землю. Эйфория вещь приятная, но опасная, она притупляет бдительность. — Мы всего лишь ослабили нашу проблему, но не решили ее полностью. Чтобы разобраться со всем окончательно, нам понадобится магия куда более сильных эльфов. Я узнаю все возможное в столице.
Алиса на мгновение замерла, и ее улыбка чуть померкла. Она обменялась быстрым взглядом с Лидией, и в ее глазах я снова увидел вопрос.
— О! Так это нам, получается, не надо ехать с тобой в Москву?
— Ну если не хотите, то не едьте, в чем проблема? — спросил я, разводя руками.— Тем более у вас будет своя официальная работа, которую по-прежнему нужно выполнять, — я взглянул на них, ухмыльнувшись. — Или вы думали, что сейчас разойдетесь по домам, и все? Нет, мои дорогие, вы официально трудоустроены, и чтобы уйти, надо увольняться. Но есть ли в этом сейчас смысл? Я не уверен.
Они снова переглянулись. Идея продолжать работать в Коронерской службе, похоже, уже не вызывала прежнего отторжения. Особенно сейчас, когда эта работа перестала быть принудительной каторгой и, к тому же, была неплохо оплачиваема. Со своей спецификой, конечно, но люди ко всему привыкают. А эти красотки прошли уже такой курс молодого бойца, что, казалось, скоро вообще все будет нипочем.
Мы вышли на задний двор. Эксперимент нужно было повторить, чтобы убедиться, что это не случайность.
— Давайте еще раз, — предложил я. — Только теперь я останусь здесь, а вы идите.
Они кивнули. Сначала неуверенно, потом все смелее, они начали отдаляться от меня, двигаясь в сторону сада. Я стоял на крыльце, скрестив руки на груди, и наблюдал. Пятьдесят шагов. Сто. Они остановились у старой яблони, обернулись, их лица были напряжены.
— Ну как? — крикнул я.
— Пока ничего! — отозвалась Алиса. Ее голос звучал звонко в полуденной тишине.
— Идите дальше, до забора.
Они двинулись снова, их фигуры становились все меньше. Я видел, как они дошли до самой дальней точки нашего участка, где кованая ограда отделяла его от соседнего, заброшенного сада. Сто семьдесят шагов, может, даже больше. Они стояли, повернувшись ко мне, и я видел, как Алиса вскинула руки вверх в победном жесте.
Алиса повернулась к Лидии, что-то сказала, и они обе рассмеялись. Затем Алиса, словно вспомнив обо мне, повернулась и крикнула так громко, что ее голос, казалось, мог долететь до самого порта:
— Меня не тянет! Виктор, ты слышишь⁈ Совсем не тянет!
Она подпрыгнула на месте, как ребенок, получивший долгожданный подарок. Лидия стояла рядом, ее улыбка была более сдержанной, но не менее счастливой. Я смотрел на них и чувствовал, как с моих плеч спадает огромный, невидимый груз.
— Это отличный результат, — сказал я, когда они вернулись, раскрасневшиеся и взволнованные. Я встретил их там же на крыльце, широко улыбаясь. — Теперь, выходит, у нас у всех есть немного личного пространства. И я могу, наконец, спокойно съездить с Лизаветой в ресторан.
— А мы? — удивилась Алиса. — Мы тоже хотим в ресторан!
— Так вас никто и не ограничивает, — ответил я, хмыкнув. — Хотите — пожалуйста, наряжайтесь и поезжайте. У вас теперь есть такая возможность.
Остаток воскресенье прошел в непривычной суете. В дом хлынула энергия освобождения, и девушки, опьяненные новообретенной свободой, принялись наводить порядок.
Алиса, вооружившись тряпками и ведрами, объявила войну пыли, скопившейся в дальних углах особняка. Лидия, сменив элегантное платье на практичные брюки, занялась кухней, методично оттирая шкафчики и плитку до зеркального блеска. Их голоса, смешанные со звуками работающего пылесоса и звоном посуды, наполняли дом жизнью.
Я тоже не остался в стороне. Засучив рукава, принялся убирать в своем кабинете. Затем привел в порядок камин в гостиной, вычистив золу и сложив новую поленницу. Мы работали молча, но слаженно, как команда, давно привыкшая действовать вместе.
Вечером, когда дом сиял чистотой, а в воздухе пахло лимонным моющим средством и воском для полировки, мы рухнули на диван в гостиной, вымотанные, но довольные.
— Никогда бы не подумала, — сказала Алиса, глядя на сверкающий паркет, — что генеральная уборка может приносить такое удовольствие. И откуда только берется столько грязи… недавно же убирали!
— Просто раньше у нас не было выбора, и мы это делали потому что «надо», — отозвалась Лидия, и в ее голоса не было ни капли прежней аристократической брезгливости к физическому труду. — А теперь есть свобода выбора.
Ближе к вечеру, когда последние следы домашнего хаоса были устранены, я поднялся к себе и набрал номер Лизаветы.
— Привет. Не отвлекаю? — спросил я, глядя на свое отражение в темном стекле окна.
— Привет. Нет. К тебе вот собираюсь потихоньку и вещи складываю с столицу. Что-то случилось?
— Ничего. Просто подумал… может, все-таки съездим в ресторан?