Я встал и прикинул с чего бы начать… Во-первых, нужно было снова привести себя в порядок.
Подойдя к зеркалу в ванной, я посмотрел на свое отражение. Серые, с едва заметными голубыми прожилками глаза были красными от недосыпа, кожа с землистым оттенком. Ощущение, будто я только что восстал из мертвых, а не собираюсь на свидание с девушкой, пусть даже и с такой необычной, как Шая.
Я набрал полные пригоршни ледяной воды из-под крана и ополоснул лицо. Легкий шок привел меня в чувство, смывая остатки сонливости и налипшей усталости.
Нужно привести в порядок одежду. Костюм сейчас выглядел жалко. Брюки были в заломах, пиджак помялся во время суеты со «скорой». Ехать в таком виде было нельзя.
Я спустился вниз, к стойке администратора. Молодая девушка, оторвав от экрана компьютера глаза, подняла на меня уставший взгляд.
— Добрый день. Скажите, в отеле есть возможность отпарить или погладить костюм? — спросил я, стараясь придать голосу максимум обаяния.
Она на мгновение задумалась.
— В принципе есть. У нас есть небольшая прачечная для персонала в подвале. Там стоят доски и отпариватели. Обычно это делают горничные, но они сейчас заняты.
Я выдохнул с облегчением.
— Это прекрасно. Разрешите мне воспользоваться этим самостоятельно? Я не гордый, справлюсь сам. Дело крайне срочное.
Девушка посмотрела на меня с легким удивлением, потом ее взгляд смягчился. Видимо, мой слегка помятый, но решительный вид внушал доверие.
— Ладно, — она протянула мне ключ на резиновом брелоке. — Цокольный этаж, налево по коридору. Но только на полчаса, потом мне надо будет закрыть.
— Благодарю, вы моя спасительница, — я обаятельно улыбнулся. Она тоже не удержалась и улыбнулась. Не профессионально, а по-настоящему. По крайней мере мне так казалось.
Спустившись в прачечную, я вдохнул запах горячего пара, стирального порошка и свежего белья. Здесь было тепло и влажно. В углу стояла профессиональная гладильная доска с мощным парогенератором.
Я быстро разделся до рубашки и трусов, повесил костюм на плечики. Странное ощущение стоять вот так, в подвале московского отеля, и отглаживать собственный пиджак, пока мимо снует одна единственная прачка — полная женщина в косынке, которая сначала хотела возмутиться моим появлением, но, увидев мой невозмутимый вид, только махнула рукой.
— Женихаетесь, что ль? — спросила она добродушно, проходя мимо с корзиной белья.
— Вроде того, — усмехнулся я, выпуская струю пара из утюга.
— Дело хорошее. Гладьте, гладьте, стрелки-то чтобы ровные были! Мужчина должен быть с иголочки.
Ее ни капли не смущало, что стоял я в одном исподнем, словно такое здесь происходило каждый день.
Я не стал ей возражать. Процесс глажки успокаивал. Медленные, ритмичные движения утюга, шипение пара. Ткань под руками становилась гладкой, горячей, приятной на ощупь. Заломы исчезали, возвращая костюму прежний лоск. Брюки снова обрели свои идеальные стрелки, а пиджак форму. Рубашку я отгладил последней.
— Ну вот, — я критически осмотрел себя в небольшом зеркале на стене. Совсем другое дело. Даже как будто бодрее выглядеть стал.
Я быстро оделся, поправил галстук, в номере еще раз прошелся расческой по волосам. Из зеркала на меня снова смотрел Виктор Громов — имперский коронер, дворянин, человек с трудной, но интересной судьбой. Ни следа той помятости и растерянности, что была час назад.
Вызвав такси, я вышел на улицу. Москва встретила меня уже по-другому. Воздух стал прохладнее, небо окрасилось в сиренево-розовые тона заката, отражавшиеся в стеклянных фасадах высоток. Пробки немного рассосались, и машина довольно бодро помчалась в сторону проспекта Мира.
Мы въехали на территорию ВДНХ, проехав под монументальной аркой главного входа. Величие советской… вернее сказать имперской архитектуры впечатляло. Широкие аллеи, обсаженные вековыми липами, ухоженные клумбы, павильоны, похожие на дворцы. И над всем этим возвышалась тонкая игла Останкинской башни, уже зажегшая свои разноцветные огни.
Я вышел у центральной аллеи и неспешно пошел к фонтану «Дружба народов». Народу было много. Парочки, семьи с детьми, туристы с фотоаппаратами. Музыка, смех, шум воды.
Фонтан сиял. Золотые фигуры девушек в национальных костюмах, символизирующие единство империи, блестели в лучах заходящего солнца и подсветки. Струи воды взлетали вверх, образуя ажурную, искрящуюся чашу.
Я остановился метрах в двадцати, осматриваясь, и почти сразу заметил ее.
* * *Отправив предварительный отчет в министерство, Шая наконец позволила себе расслабиться. Она стояла под горячими струями душа, смывая с себя дорожную пыль и остатки напряжения. Вода уносила с собой и фантомное ощущение холодного камня алтаря, и липкий страх, который она так тщательно скрывала даже от самой себя. Когда она вышла, закутанная в мягкое полотенце, брат все еще возился со своими вещами,.
День прошел в тишине. Нандор занимался своими делами, она своими. Разбирала чемоданы, отвечала на сообщения, читала. Но мысли ее то и дело возвращались в Феодосию, к человеку, чье лицо она теперь не могла выбросить из головы по непонятной причине.
Вечером, когда за окном зажглись первые огни, пришло его сообщение. Короткое, прямолинейное, почти деловое. «Я в Москве. Не хочешь прогуляться? Я обещал ресторан».
Легкая улыбка сама собой тронула ее губы. Она ответила так же быстро, с легкой долей иронии, чтобы скрыть внезапно проснувшееся волнение. Договорившись о встрече, она отложила телефон и прошла к гардеробу.
Щелчок замка в ванной возвестил о том, что Нандор закончил свои процедуры, но явно не торопился покидать владения сестры. Он вышел в гостиную, вытирая полотенцем мокрые волосы, и замер, увидев сестру. Она стояла перед открытым шкафом, задумчиво перебирая вешалки.
— Куда-то собралась? — спросил он.
— Пройдусь, — не оборачиваясь, ответила Шая. — Встречусь с Громовым.
Нандор замолчал. Он бросил полотенце на кресло и подошел ближе, наблюдая, как она достает из шкафа узкие черные брюки и тренч. Он видел, с какой тщательностью она подбирает одежду, и эта тщательность была ему незнакома.
— Зачем? — спросил он уже другим тоном, более напряженным.
— Мы договаривались, — пожала плечами Шая, раскладывая вещи на кровати.