— И почему? — вопрос, скорее, риторический, и так понятно, но спросил, чтобы Лида снова не зарыдала.
— Ага! А вам бы понравилось быть позором семьи? — Она сердито глянула на меня. — А я как вспомню эту математику… Бабушка весь мозг мне проела этой своей начертательной геометрией, а я только все одно думаю: на черта она мне нужна?
— Бабушка? — уточнил я.
— Что вы такое говорите? Да геометрия жеж! Ну как можно посылать к черту родную бабушку? — возмутилась Лида.
— Ну вот, начала спорить, уже хорошо. Ты не обижайся, что я так резко выпроводил тебя из кухни, но мне с сослуживцами надо было поговорить, — я вздохнул, еще раз укорил себя: зря я сегодня так резко с ней, еще и нечаянно надавил на «больную мозоль». — А так оставайся сколько хочешь. Пока мама с папой не приедут. Или поговорим, чтобы тебе место в общежитии дали.
— Не дадут. У меня прописка московская и площадь позволяет, — Лида вздохнула. — Ой, смотрите, как Аська смешно уснула, прям как ребенок!
Умная собачка Ася спала на спине, раскинув в стороны лапки. Я улыбнулся.
— Лида, я тоже спать, — направился, было, к двери, но Лида окликнула:
— Владимир Тимофеевич, лекарства на ночь выпейте. Они там в блюдце на тумбочке. Я приготовила.
— Спасибо, Лида. Я не забуду…
Думал, усну сразу, но сон, не смотря на общее хреновое состояние, не шел. Что я помнил о Микояне, принявшем такое участие в судьбе матери и дочери Боннэр? Пожалуй, самое важное, что он скоро умрет. Уже в октябре этого года, причем без какого-либо криминала, совершенно спокойно — от старости.
Анастас Иванович Микоян — двадцать седьмой бакинский комиссар. Помнится, был такой известный анекдот в определенных кругах. О том, как товарищ Сталин желал спокойной ночи всем своим соратникам. Пересказывать долго, но Микоян тоже фигурировал в этом анекдоте. Сталин, якобы, перед сном его спрашивал: «Анастас Иванович, напомните мне, сколько было бакинских комиссаров?». «Двадцать шесть, товарищ Сталин!» — отвечал Микоян. «А не помните, кто был двадцать седьмым?». «Не припоминаю, товарищ Сталин», — отвечал Микоян. «А вы припомните, товарищ Микоян, пока мы вам не припомнили»…
И мне, кстати, тоже интересно, как он выжил? Насколько я помню, расстреляли не только комиссаров, но всех, кто был рядом. Но, если не углубляться во все перипетии гражданской войны на Кавказе, то можно сказать что Микоян сыграл в тех событиях очень странную, если не сказать двусмысленную роль. Если подходить беспристрастно, то он, фактически, способствовал расстрелу бакинских комиссаров. И он единственный, кто дошел до советских войск из Закаспийской области.
Командование оккупационного английского корпуса, который в то время находился в Закавказье и в Закаспийской области — нынешнем Туркменистане, фактически закрыло глаза на расстрел комиссаров. И, если бы не не помощь англичан, вряд ли бы Микоян оттуда выбрался живым.
В семьдесят пятом году, если не ошибаюсь, Елена Боннэр с его помощью получила разрешение на выезд в Италию и Францию на лечение глаз. И в то же самое время представляла Сахарова на вручении Нобелевской премии. Ну — так совпало…
Еще припоминаю поездку в Ирак. Простой преподаватель из московского медицинского техникума, Елена Боннэр, вдруг возглавила советскую экспедицию по помощи здравоохранению Ирака. При этом оставив ни с чем профессоров, заслуженных деятелей здравоохранения, известных практиков в области медицины и многих других желающих. Как так? Тоже Микоян постарался? Не сомневаюсь. Вот только зачем?
И были ли еще подобные поездки? Многое, из того, что я помню, взято из интернета. Но… вопреки уверенности большинства людей в моем уже прожитом будущем, в Википедии пишут далеко не все, и совсем не то, что было на самом деле…
Мысли крутились вокруг фотографий, которые принесли Даня с Марселем. Картина вроде бы начинала складываться, но не хватало какого-то небольшого, но очень важного фрагмента.
Кто же ты, Елена Боннэр?..
Или… где же ты, Елена Боннэр?
От автора:
Друзья, Петр Алмазный продолжает тестировать новые идеи. Проголосуйте лайком и библиотекой за ту, которая вам интереснее:
Ариец поневоле: https://author.today/work/509055
Ликвидация 1946: https://author.today/work/502811
Глава 18
Невозможно «спасать мир» без выходных. Это я понял на следующий день, проснувшись от яркого света, что бил в глаза. Потянулся к часам. Ого! Уже двенадцать дня. Да, проспал все на свете, включая ядерную войну. Пошутив на предмет войны, вспомнил Белоярскую АЭС, Боннэр, Ельцина, подозрения по поводу Микояна… И хорошее настроение улетучилось.
Так бывает. Когда курил, не однажды обращал внимание на то, что дела идут отлично, все получается, энергия бьет ключом и кажется, горы можешь свернуть — до первой выкуренной сигареты. Так и сегодня, был счастлив до первой мысли. Но все-таки выспался отлично.
Сунул под мышку градусник. Да что ж ты будешь делать, тридцать семь и семь! Выпил лекарства, оделся, заправил кровать. Вышел на кухню. Туда же пушистым вихрем вкатилась умная собачка Ася.
— Толку с нее немного пока. Только ест и лужицы оставляет, — проворчала Лида. — Вам еще кошку надо завести.
— Кошку-то зачем? — я удивился.
— С них толку больше, они лечат, — авторитетно заявила Лидочка. — Вот была бы кошка в доме, она бы вас мигом на ноги поставила. Вы не знаете, а я знаю. Кошки — они ложатся на больное место у человека и забирают болезнь. Тепло ихнее — оно лечебное… А вот кто кошек лечит — не знаю. Сами себя они лечить не могут, потому что сапожник без сапог.
Лида помешала что-то в кастрюльке, судя по запаху, варит мне молочную кашку. Дожился…
Она положила ложку на блюдце, потянулась за тарелкой.
— Садитесь за стол, кормить вас буду.
— Лида, давай пока я ограничусь кофе, — я нагнулся, поднял щенка, почесал за ушком.
— Идите в кровать, сейчас принесу ваш кофе, — и Лида поставила на плиту турку.
Встал, направился в спальню. Лидочкины слова о сапожнике засели в голове. Я практически поставил на ноги Брежнева, вытащил с того света жену, и что, сам себя не смогу привести в порядок? Раскис из-за банального ОРЗ так, что самому противно.
Лег,