— Я бы давно переплыл на материк, но когда корабль тонул, мачтой проломило борт моей шлюпки… Все это время я чинил ее, выживая на этом дранном островке, где кроме воды ничего нет!
Сначала я не поняла что с ним: руки вытянуты вперед и прижаты друг к другу, ноги расставлены, голова неподвижна и запрокинута назад, словно на нем высокий воротник. Тут до меня дошло, что он так закован. Эльфы, как никто, умеют связывать пленников магией, мне еще Ольюшка рассказывала.
— Кто еще выжил? — сурово спросил Лорм, сложив руки на груди.
Я затаила дыхание, пытаясь уловить ложь в ответе Леля. Он покачал головой:
— Только я один. Чуть с ума не сошел. Постоянно один… эта мошка… и…
— Ты уверен, что больше никого? — ровным голосом, в котором никак не отражалось мое внутреннее волнение, спросила я.
— Все мертвы. И пираты, и груз: люди в трюме, то есть… — Лель внимательно наблюдал за мной, словно ожидая обморока или плача.
— Лучше бы ты один был мертв, надеюсь, теперь они все будут приходить к тебе ночью… — вырвалось у меня.
Я брезгливо обошла пленника и подошла к эльфу.
Лель, несмотря на унизительную позу, снисходительно улыбнулся, как большой сильный мужчина улыбается глупой встревоженной женщине.
Лорм пнул его, быстро оборвав улыбку. Лель упал на колени. Мы встретились глазами.
Эльф пояснил:
— Зря ты считаешь, презренный, что лодка может спасти тебе жизнь, тем более поломанная. А еще есть магические пытки… После них сам все расскажешь и на себе лодку принесешь!
Лель попытался повернуться к Лорму, но смог только перевести взгляд:
— За что? Это я не дал отвести Фиалку для «обогрева» молодцов. — Он перевел взгляд от эльфа, ища глазами защиты у меня.
— Я заставил спрятать тебя с эльфом, чтоб обезумевшая в море от одиночества братва, не вломилась к вам позабавиться. Или это неважно?
Не вломилась, как же…
Я невозмутимо смотрела него, раздумывая, что еще он способен придумать, стараясь выжить. Однако Леля уже откровенно злило мое молчание:
— Фи, ты хоть что-то услышала? — с раздражением спросил он.
— Вообще-то нет. Я что-то пропустила?
Лорм с удивлением на меня взглянул. Видимо неприятно ошеломила своей язвительностью, эльф явно не думал, что я умею жалить. А я умею все, просто многое себе сознательно не позволяю. Воспитали так.
В Лель уже кричал:
— Тролль тебя сожри, Фи! Нет, конечно! Я всего лишь болтаю, потому что мне нравится звук собственного голоса.
— Тогда замолчи, сделай доброе дело, — равнодушно посоветовала я.
— Это что, для тебя совсем неважно?
— Я не верю ни одному твоему слову — и да, неважно, — сухо отозвалась я.
— О, значит, у меня есть надежда? — ерничал Лель, что в его позе смотрелось неуместно. Я вскинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Затем сухо ответила:
— Нет, у тебя надежды нет. У тебя больше ничего нет. Я могу быть мягкой и понимающей, но я не дура, одного раза мне достаточно. — Я с отвращением резко отвернулась и тут встретилась взглядом с Лормом и опустила взгляд, мне было стыдно, что он стал свидетелем подобной склоки.
Лель сразу приосанился:
— А что такого случилось? Ну, побаловался с бабой, я ведь тебя не бросил. Тем более ты к себе меня не подпускала.
Я с удовольствием бы закрыла лицо руками, было так стыдно слушать подобное, но если я промолчу, Лель решит, что полностью прав и начнет все снова. Пришлось повернуться к нему и сухо высказать:
— Лель, то, что ты называешь «побаловался», я считаю паскудством. Ты вправе делать что угодно, только зачем тогда ты искал меня?
— Ну да, ты забыла, как я вырвал тебя из пещеры полной мужиков! Ты знаешь, мне было больно тебя там увидеть! Я хотел, чтобы ты тоже почувствовала каково это…
Я сухо отозвалась, по примеру Лорма сложив руки на груди:
— Там был мой брат. И представь себе, всем было не до этого, мы воевали…
— Откуда он взялся, этот твой брат? Ты говорила, что у тебя никого кроме тети не осталось!
— На данный момент это совершенно неважно, мне достаточно того, что ты оказался разбойником.
— Ты ушла от меня до этого…
— Мы уже обсудили это, и все остальное тоже. Думаю, больше говорить не о чем.
Он попытался подползти ко мне, но его остановил Лорм:
— Она не желает больше беседовать.
Зная, на что способен эльф, Лель отполз и с гневом сел на свое место. Чтобы не разжигать скандал дальше, я не стала вслух благодарить Лорма, только сжала его ладонь, тем самым поблагодарив за заступничество.
Заметив этот жест, Лель крайне оскорбился, и почти провизжал:
— Какая же ты… — Он отупело покачал головой, потом взглянул на меня с ненавистью: — Как меня, так ты два года мучила! А как эльф, так получил все и сразу? Продажная дрянь, — процедил сквозь зубы Лель и с отвращением сплюнул.
Ну что я могу на подобный бред ответить? Сказать, что он подлец и убийца? Но он смотрит мне в глаза и его не смущает даже то, что он своими руками продал меня пиратам? Бред насчет эльфа даже оспаривать оскорбительно.
Знаю, как неудобно, когда перед тобой чужие люди излишне раскрывают что-то личное. Поэтому лучше просто промолчать, не реагируя на оскорбление Леля, желая одного, чтобы Лорм не убил эту тварь.
Поймав за локоть Лорма, порывающегося расправиться с болтуном, я покачала головой, прося не вмешиваться. Затем с презрением посмотрела в глаза Лелю и с пренебрежением усмехнулась.
Лель, чтобы не городил вслух сейчас, прекрасно понимает, кто из нас «продажная дрянь», вот пусть и живет с этим. Если не стыд (о чем даже смешно предположить), то постоянное ощущение собственного ничтожества — лучшая плата за подлость.
— Что будем с ним делать?
Вопрос Лорма застал меня врасплох. А что мы можем? Убить? Забрать лодку и оставить здесь? Тут Лель вскричал:
— К троллям все! Знаешь, почему я здесь оказался, Фиалка? Или ты думаешь, что я каждый груз за море вожу? Если бы так было, меня бы давно собственные люди порешили! Нет, я отправился с вами, чтобы вытащить тебя! Только тебя, потому что эльфа заказали.