Может, я сама ничего такого не пробовала, но многое знаю, подружки просветили. Хватает ума понять, что это не к добру. Когда мужчина по-настоящему хочет женщину, он ни перед чем не остановится, чтобы ее получить. Особенно такой, хищник по натуре.
Позже мне сказали его имя – Раиль Алаев. И даже объяснили, кто он – негласный Хозяин города. Да, именно так, с большой буквы и с максимальным уважением. Все здесь принадлежит ему. Захочет, купит меня вместе с интернатом.
Я молюсь, чтобы он отвернулся, чтобы взглянул на другую. Вон же сколько красивых девушек! Но этого не происходит. Все три песни, что я на сцене, он не сводит с меня глаз, напрочь игнорируя значок на моей кофте.
Спускаясь со сцены, я чувствую, как дрожат ноги, но даже тогда, за пределами видимости мужчины с первого ряда, я все еще ощущаю на себе его взгляд. Он будто приклеился ко мне. Отчаянно хочется в душ, чтобы смыть его с себя.
Я все еще надеюсь на значок. Никто не подаст меня против воли, рабство давно отменено! Такая наивная... пора уже повзрослеть.
Ася
— Ася, быстро собирайся! — в спальню для старших врывается директриса, как обычно без стука. — На вот, надеть это платье.
Она бросает на мою кровать белоснежное платье с длинной юбкой и тонким кружевом по лифу. Прямо наряд невесты, не иначе. Другие девушки завистливо свистят.
— Куда мне так наряжаться? — хмурюсь.
Дурное предчувствие обручем сдавливает грудь. Ох, не к добру это. Интернатовским красивых вещей не полагается.
— Может, это на выпуск? — толкает меня в бок Анька – соседка по койке.
Да, он уже близко. Нам исполнилось по восемнадцать, а значит, скоро мы покинем интернат. Вот только чутье подсказывает – причина в другом. Не станет директриса ради меня тратиться и лично приносить наряд. Я не ее любимица, слишком строптивая.
— Тебя выбрал он , — с придыханием сообщает директриса.
Она не называет имени, но я как-то сразу понимаю, о ком речь. Он . Так о ком попало не говорят. В нашем городе есть всего один человек, имени которого можно не называть, и всем будет ясно, кого имеют в виду.
— Выбрал для чего? — тупо переспрашиваю.
— Ой, ты как маленькая, — смеется Анька. — Для того самого!
Чувствую, как кровь стремительно отливает от щек, и я бледнею. Кажется, меня сейчас стошнит. От страха и отвращения.
Все в интернате в курсе, что директриса приторговывает девушками – продает их мужчинам за приличные суммы. Закон старается не нарушать, берет только совершеннолетних и вроде как девушки сами не против…
Но не я! Карьера чьей-то постельной игрушки меня не прельщает. Я нормальную жизнь хочу. У меня планы и мечты.
Ко мне уже подкатывали с подобным предложением, и я дала четкий отказ. Вроде оставили в покое. Так что же изменилось?
Все просто – доходит. Ему не отказывают. Тут уже неважно против я или за. Он меня выбрал, значит, получит.
— Я не пойду, — качаю головой.
— Тебя никто не спрашивает, — подтверждает директриса худшие опасения. — Полчаса на сборы, машина уже ждет. Не выйдешь сама, силой выволокут.
— Но так нельзя! — кричу ей вслед.
— Вот и скажи ему об этом при встрече, — хмыкает она в ответ.
Да как я скажу? Хозяину не отказывают. Он владеет всем в этом городе и, похоже, скоро овладеет и мной.
Раиль
Когда владеешь чем-то, у тебя есть не только привилегии, но и обязанности. Мне негласно принадлежит целый город. И порой приходится поработать на его благо. Или хотя бы сделать видимость.
Например, отстегнуть немного деньжат местного интернату. Мелочь, зато в чужих глазах ты уже меценат и с налогами проще. Ради такого дела даже журналистов позвали.
Деньги для меня не проблема, а вот отсидеть концерт местных выпускников – пытка. Весь вечер умираю от скуки, из последних сил борясь с зевотой. Дико хочется послать всех. К черту концерт, к черту интернат и к черту журналюг, караулящих у входа!
Решаю – хватит с меня, я сваливаю. Приподнимаюсь с кресла, как вдруг все меняется, и я падаю обратно, как подкошенный.
Я не вижу ее. Нет, сначала я слышу ее. Словно ангел поет. Чистый звонкий девичий голос заставляет меня вздрогнуть всем телом. Что-то внутри меня переключается, бешено колотится сердце, и потеют ладони. Я завожусь с полоботора из-за одного только голоса! А ведь всегда был визуалом…
Взгляд мечется по хористкам на сцене. Словно гончая выискивает именно ту – обладательницу неземного голоса.
Она стоит в первом ряду. Солистка. Внешность под стать голосу – неземная. Вся такая тонкая, высокая, с копной темных непослушных волос.
Чем больше вглядываюсь в нее, тем больше подмечаю деталей. Хорош а девка. Одни ноги чего стоят. Забросить бы их себе на плечи. А пухлые губы, розовые даже без помады… Такие губы хочется целовать, и до чего сладко в них должно быть входить!
Я хочу ее, едва увидев. Чудится, она одна на сцене и в зале кроме меня тоже никого. Я приехал сюда не за новой любовницей. Старая пока не вышла в тираж. Но едва представляю, что вот ее возьмет кто-то другой… Сразу все внутри бунтует – нет! Моя!
Не помню, что она пела. Не замечаю, как пролетает время. Не знаю, о чем я думаю. Просто смотрю и слушаю. Западаю на нее, как мальчишка.
Лишь когда она уходит со сцены, прихожу в себя. Не иду за ней немедленно только потому, что не хочу, чтобы все видели, что творится у меня в штанах. Такой интерес к девушке сложно скрыть.
Немного успокоившись, вызываю директрису интерната на приватный разговор в ее кабинет. Она только рада услужить, мысленно подсчитывая будущий заработок.
— Сколько хочешь за солистку? — спрашиваю напрямик.
Лицо директрисы вытягивает, улыбка исчезает.
— Не продается она, — вздыхает. — У нее на груди значок. Вы, наверное, не заметили. Мне очень жаль. Может, выберете другую? У нас много красивых и на все согласных девушек.
Значок не заметил? Да я имя свое не сразу вспомнил, когда она запела! Чудом сдержался и не ринулся на сцену и не завалил ее прямо там, у всех на глазах.
— Сколько? — повторяю.
— Вы не понимаете, — тараторит директриса, платком вытирая пот со лба. Чтобы отказать мне, надо иметь стальные яйца. — Девушка против. Вы же знаете, с такими куча проблем. Она может пожаловаться…
— Жизнь научила меня тому, что нет тех, кто не продается, — перебиваю. — Просто бывает неподходящая цена. Поэтому я спрошу еще раз – сколько? Подумай хорошенько, прежде чем ответить.
Я не угрожаю, но и так ясно – не будет по-моему, ей же хуже. Девушку я по-любому получу, а вот ее интернат может накрыться медным тазом, как и вся ее жизнь.
Директриса шумно сглатывает и бормочет:
— С ней будет куча проблем…
— Я их как-нибудь решу.
Торги начинают утомлять. Мне не терпится заполучить девушку. Я кроме как о ней, ни о чем думать не могу. Кровь от мозга окончательно отливает к паху.
Достав сотовый, спрашиваю:
— Твой номер телефона. Личный.
— Что? — директриса хлопает ресницами, а потом на автомате диктует номер.
Как и думал, на него оформлена карточка. Быстро делаю перевод и где-то в сумочке, висящей на спинке ее кресла, пиликает сотовый, оповещая об смс.
— Посмотри, — киваю на сумочку.
Она послушно исполняет. Достает сотовый, разблокирует… А дальше я наблюдаю за тем, как ее глаза постепенно расширяются от шока, а губы шевелятся подсчитывая нули в сумме, которую я перевел.
— Это слишком… — шепчет директриса.
— Этим вечером девушка должна быть у меня, — говорю я, поднимаясь из кресла. — Я пришлю за ней машину.
Я бы забрал ее прямо сейчас, но чертовы журналисты путают все карты. Ни к чему мне фото в завтрашних газетах рядом с интернатовской девчонкой. Придется подождать. Кто бы знал, как я это не люблю.
Выхожу на свежий воздух, и тот немного прочищает мозги. Я ведь даже имени ее не узнал. Плевать, сегодня вечером познакомимся. Поближе.