Голова закружилась, и я не смогла удержаться на ногах. Последнее, что я почувствовала, — это резкий запах озона, словно воздух вокруг зарядился электричеством, и как будто кто-то мягко потянул меня вниз, в бездну.
Мир исчез.
А после — лес. Густой, тёмный, наполненный звуками, которые в первое время пугали до дрожи. Я смотрела на этот мир, незнакомый, чужой, и всё больше понимала, насколько он поглотил меня. Но самое ужасное было не в окружающей меня дикой природе, а внутри. В том, как осознание медленно и болезненно вытесняло последние крупицы надежды.
Глупая я, ещё верила, что он придёт. Каждый звук, каждый шорох заставляли замирать сердце. Но проходили дни, а Алекс не появлялся. Мои надежды, как и сердце, разбились вдребезги, когда мне сказали правду. Отсюда не уходят. Никогда. Этот мир — ловушка, и я её пленница.
Чем больше узнавала про тенегардцев, тем больше видела, что всё было ложью. Ложь в каждом его слове, в каждом жесте, в каждом его прикосновении. Зачем? Этот вопрос, как гвоздь, вбивался в мои мысли снова и снова. Зачем он сделал это? Потратил столько сил, времени, денег. Я ведь не была особенной, не представляла ценности. Почему именно я? Что за извращённая игра? Я бесконечно искала ответы, но лишь всё больше запутывалась.
Прошло пять дней. Потом неделя. Месяц. Пошёл второй. И сердце, разбитое на миллионы осколков, перестало ждать. Перестало верить в чудо. Я молчала о нём. Никому не рассказывала. Почему? Потому что в глубине души боялась, что это может навредить ему. Смешно, правда? Даже после всего, что он сделал, я всё ещё защищала его. Моя преданность была нелепой и жалкой.
И когда появился Кир, он стал моей спасительной соломинкой. Совсем непохожий на Алекса. Ни внешне, ни манерами, ни отношением ко мне. Если Алекс был бурей — порывистой, разрушительной, непредсказуемой, то Кир оказался тихой гаванью. Его честность, его тепло стали для меня светом в этом тёмном мире. Тянулась к нему, как к спасительному лучу, боясь, что он тоже исчезнет.
Но это не было просто. Меня ломало и скручивало каждый раз, когда Кир делился откровениями. Каждое его слово выдёргивало из меня остатки веры в то, что Алекс хотя бы раз был со мной искренен.
Любовь? Это не было любовью. Чем больше я размышляла, тем яснее понимала: я была для Алекса инструментом, игрушкой. Доходила до абсурда в своих мыслях, задаваясь вопросом: а хотел ли он меня вообще? Или это тоже было частью какой-то большой игры?
Но однажды, после долгой бессонной ночи, осознала: если я положу себя на алтарь этой "любви", никто не придёт и не спасёт. Никто не скажет "спасибо". Останусь одна, разрушенная, сломанная. Я должна выбрать жизнь. Должна выбрать Кира.
Он был честным. Ласковым. Настоящим. Кир стал дорог мне, как никто другой. Я решила строить с ним отношения, оставить прошлое позади. Перестать травить себя ядом воспоминаний. Это решение стало для меня спасением.
Но, выбрав путь вперёд, я поняла, что пришла в тупик…
Глава 13
Ветер трепал волосы. Меня трясло от нервного напряжения. Ступни горели огнём от боли, каждый шаг босыми ногами по камням и веткам был пыткой. Кожа была разодрана до крови, но я продолжала идти. От боли и нервного напряжения по телу пробегала мелкая дрожь. Руки, связанные слишком туго, давно онемели. Казалось, что верёвки срослись с кожей, оставляя глубокие, ноющие следы.
Слёзы текли сами собой. Неудержимые, солёные, они обжигали лицо. Я не пыталась их сдерживать. Сколько ещё можно плакать, сколько ещё выдержит моя измученная душа? Каждая капля словно вытягивала из меня последние силы.
Шёпот сорвался с губ, как мольба, обращённая к пустоте:
– Я ничего не сделала... Я ни в чём не виновата...
Но эти слова тонули в тишине. Никто не слушал, никто и не пытался. Меня никто не услышал ни тогда, когда всё началось, ни сейчас. Эта беспомощность сдавливала горло сильнее любой петли, отнимала остатки разума.
Мне хотелось верить, что всё это сон, страшный, запутанный. Но время шло, а я всё ещё была здесь. Холодный воздух, щемящая боль, равнодушие людей вокруг — всё это доказывало, что я проснулась в реальности, где мне нет места.
Сзади меня неотрывно следовали двое тенегардцев. Их фигуры в чёрных туниках были похожи на тени, а глубокие капюшоны скрывали лица. Мне казалось, что это просто призраки, не настоящие люди. Они толкали меня в спину, требуя идти быстрее. Но куда быстрее, если дорога ведёт к смерти?
Толпа вокруг ревела. Кто-то кричал грубые слова, другие молчали, но их взгляды прожигали меня насквозь.
– Предательница! Казнить её! – выкрикнул кто-то с ненавистью, и толпа подхватила, как эхо.
Предательница?
Я снова ощутила ледяной ужас.
Почему они называют меня так? Что я сделала, чтобы заслужить такую ненависть?
Их слова, как ножи, вонзались в сердце, но волновало это сейчас меньше всего.
Передо мной были деревянные ступени, ведущие на эшафот. Они казались последней границей между жизнью и забвением.
Колени подгибались. Первый шаг оказался непосильным. Сзади грубо схватили за ворот и буквально затащили наверх. Я содрала пальцы ног в кровь, но это была такая мелочь на фоне того, что ждало впереди.
Меня остановили посередине. Голова сама опустилась, глаза уставились на потрескавшиеся доски под ногами. Поднять взгляд на толпу я не могла. Пусть думают, что это раскаяние, пусть считают, что у меня есть хоть тень вины. Пусть. Я не могла больше ничего.
Откуда-то сбоку полилась речь. Судья. Его голос звучал чётко, властно, словно приговор был всего лишь очередным рабочим моментом. Мужчина был статным, красивым, с осанкой, достойной уважения. Но глаза выдавали гниль его натуры. Я видела, как этот человек взвесил мою жизнь на весах собственной предвзятости и не нашёл там ничего.
Меня никто не слушал. Не задавали вопросов, не пытались выслушать. Просто вырвали меня из жизни, поставили перед судьёй, а он холодно и безразлично вынес свой вердикт.
Всё вокруг стало словно размытым, приглушённым. Слова судьи доносились до меня обрывками, как будто их говорил кто-то из-под воды.
– …признана виновной в исчезновении нашего брата, в помощи предателю, лишённого права носить гордое звание тенегардца…
"Алекс?" – мысленно переспросила я.
В груди вдруг поднялась горькая усмешка. Как же иронично.