Прям на душе потеплело.
Все, кроме одного.
– Так, у вас еще один лежит. – Маргарита вытянула из зеленой папки с надписью маркером «314» историю болезни. – Щукин Никита Сергеевич. Сахарный диабет неуточненный с нарушениями периферического кровообращения. Е14.5 по МКБ. – Она прекрасно помнила этого пациента. Перевязывала его две недели. – Где Никита, господа? – Рита захлопнула историю и, прищурившись, обвела взглядом палату.
Мужчины опустили глаза в пол. Будут молчать, как партизаны, не желая сдавать товарища. Но хирург уже знала, кто ей поможет:
– Петрович, никогда не поверю, что вы не знаете, куда делся Щукин! Я же вас главным назначила, следить за молодежью!
– Меня? – заулыбался старичок. Смущенно пригладил ладонью серебристую бороду.
– А кого же еще? Конечно, вас! Вы ведь уже давно лежите, третью неделю. Наверное, домой хотите? Жена ваша звонила, просит отпустить в деревню. Говорит, всю картошку жук пожрал.
– Ой, дочка, а что, отпустишь? Надоело лежать уже… – Петрович покачал лысой, с редким пушком головой. Рита в ответ только хитро улыбалась. – Сбег Никитка. Ну, как сбег… С его тушей-то, поди, сильно не разбежишься. Сказал, завтрак у него невкусный. У нас нормальная еда, сказал, а у него – баланда. Деньги взял и пошел. В сторону буфета, – укоризненно цокнул дедуля. –Так, что, Андреевна, пустишь домой-то?
– Давайте анализов свежих дождемся и решим, окей? Но шансы на выписку у вас высокие, – успокоила его Рита.
Хороший старичок, приятный. Вот бы такого в каждую палату. Точно порядок будет.
«Ты что несешь, балда?! Поплюй три раза!»
– Тьфу, тьфу, тьфу, – прошептала, выйдя в коридор доктор, и как можно незаметнее постучала по дверному косяку маленьким кулачком.
А что, врачи не люди, что ли?!
Рита сгрузила отложенные истории болезни Анечке в корзину. Обычную продуктовую корзину, какая есть в любом магазине. Как иначе женщине таскать с собой столько макулатуры?
– Анюта, вот эти сверху – в малую манипуляционную. Эти – в ординаторскую. Кандидаты на выписку. Остальные – в работу.
Медсестра кивнула и потащила ношу на пост.
Едва Рита открыла двери на лестницу, заметила живот, торчащий из-за угла. Красная майка, усыпанная крошками, туго обтягивала телеса мужчины, спешно запихивающего в рот булку с изюмом. Блаженство на лице мгновенно сменилось страхом, едва нерадивый диабетик заметил, что его раскрыли.
– То есть мы только снизили ваш сахар… А он, если помните, был у вас около тридцати, только подобрали схему инсулина… Стабилизировали ваше состояние… А вы первым делом решили побаловать себя сладеньким? – В Маргарите нарастало раздражение. – Вы понимаете, что были в шаге от судорог? Еще пара дней – и оказались бы в реанимации! Стопа, покрытая язвами, для вас, что – шутка?!
Пациент с трудом проглотил наспех пережеванный кусок и растерянно заморгал.
– Не могу я так питаться, доктор, еда ужасная. Ну, не могу я совсем от сладкого отказаться! Даже диетологи говорят, что от одной булочки ничего не случится.
– Не станете соблюдать диету, сахар так и будет скакать. Стопа не заживет и следующим шагом станет ампутация. Ясно? – Она решила не говорить безалаберному пациенту, что пропустила несколько стадий болезни.
Мужчина испуганно кивнул и начал протискиваться огромным животом в наполовину открытую дверь, которую придерживала взбешенная Рита.
– Отдайте булку, Щукин!
Мужчина затормозил и попытался повернуть заплывшую шею:
– Меня ж все равно сегодня выписывают…Какая вам разница?
– Пока не получили на руки эпикриз – вы в моей зоне ответственности. Булку! – доктор требовательно раскрыла ладонь.
– Вам легко говорить. Вон, какая худая… – промямлил Никита, но вложил половину злосчастной сдобы в протянутую ладонь.
***
Сперва час перевязок, затем еще четыре – в операционной. Не все время на ногах (пока помоешься, переоденешься, пациента подать, забрать, все проверить), но от этого не легче. Кондиционер в оперблоке давно пора было почистить и заправить. Рита чувствовала, что слизистая в носу покрылась сухими корочками, а горло начало першить.
«Отлично, осталось только заболеть для полного счастья».
Не успела закрыть дверь святая святых хирургического отделения, как на нее налетела женщина в синтетическом платье в горошек и с пакетами в руках. В нос ударил кислый запах пота, взгляд выхватил порванные, явно надетые не первый раз бахилы.
– Когда вы выпишите моего мальчика? Он сказал, нам нужен эпикриз!
– Мальчика? – Рита растерянно заморгала. Выглянула из-за спины посетительницы, ища поддержки у постовых медсестер. Те только сокрушенно покачали головами. – Вы, наверное, ищете внука? Детская хирургия в другом корпусе.
– Какого еще внука? Вы что себе позволяете? Я приехала забирать своего сына! Щукин Никита, в триста четырнадцатой лежит. Вы же его лечащий! Вы что, своих пациентов не знаете?! – Женщина не на шутку разъярилась. На лбу выступил пот, щеки покраснели.
«Да у нее давление поднялось. Только гипертонического криза мне в коридоре не хватало».
– Я всех помню, что вы. И Никиту Сергеевича тоже. Сорок два года, поступил с диабетической стопой. Язвы 1-2 степени. А вы, значит, его мать. Понятно. – У Риты не осталось даже раздражения, одна усталость. – Нужно подождать, я сделаю назначения послеоперационным больным, а после напечатаю вам рекомендации.
– Мне сказали, выписка в тринадцать часов! Уже пол второго! Сколько он тут будет валяться?
– Валяться? – Вот это уже была наглость.
– Совсем зачах тут! Пока я на даче была, соседка скорую вызвала. Ишь, деятельная какая. Я вообще не понимаю, зачем его сюда положили. Дома Никите будет лучше, я его и сама прекрасно вылечу. Нечего моего сына всякой химозой пичкать!
Тяжелый случай. Тут терпение нужно.
– Конечно, мать всегда лучше знает, что нужно ее ребенку. Тем более, видно, вы женщина умная. Сможете и сахара дома мерить, и инсулин вводить. И за диетой его лучше присмотрите. А то нас он не слушается.
– Да. – Женщина гордо вздернула сразу два подбородка. – У него характер волевой. Только я и могу с ним справиться.
«Эх, нужно было в патологоанатомы идти».