– А почему бы не попробовать? Ты же умный, – поддразнила я его. – Может, твои дипломатические способности, подкрепленные аккуратным приемом пищи, помогут убедить их?
– Орки, – сказал он с легкой усмешкой, – уважают силу. Но не ум. Вернее, ум они уважают только тогда, когда он подкреплен очень большой и очень очевидной силой. А я… Я не хочу никого убивать, чтобы что-то кому-то доказать очевидное.
В его словах была усталая мудрость, которая никак не вязалась с образом простого следопыта-наемника.
Перед сном я решила провести окончательный эксперимент. Я подошла к его временному ложу у костра.
– Сорг, – начала я. – Я не могу уснуть. Расскажи мне орочью сказку. Какую-нибудь самую древнюю. Легенда тоже сойдет. О подвигах и сражениях.
Он посмотрел на меня с удивлением, потом усмехнулся.
– Самую древнюю? Хорошо. Садись.
Я присела рядом, поджав ноги.
– Жил-был один орк, – начал Сорг. Его голос стал низким и на удивление мелодичным. – И был он не сильнее других и не злее. Но он был очень, очень упрям. И вот однажды он решил, что не будет воевать с соседним кланом из-за старой овечьей шкуры. Все говорили: «Ты что, не орк? Война – наша жизнь!» А он отвечал: «Моя жизнь – мой выбор».
Я слушала, раскрыв рот. Это была не сказка о подвигах. Это была притча.
– И что? – спросила я, когда он замолчал. – Его изгнали?
– Нет, – Сорг покачал головой. – Он нашел другую шкуру. Такую же. Принес ее вождю соседнего клана и сказал: «Давайте поменяемся. Ваша шкура на мою. И посмотрим, чья счастливее».
– И?
– И они поменялись. А потом еще раз. А потом начали меняться не только шкурами, но и новостями. А потом… перестали воевать. Потому что воевать стало скучно.
Он посмотрел на меня, и в его глазах плясали огоньки.
– И все? – разочарованно протянула я. – Никакой крови? Никакой героической смерти?
– А зачем? – он пожал плечами. – Геройство – в том, чтобы жить, а не умирать. Умирать легко. А вот придумать, как жить по-другому… Это куда сложнее.
В ту ночь я долго ворочалась. Образ Сорга, который складывался у меня в голове, был настолько далек от реального орка, что это пугало. Он был мыслителем. Дипломатом. Почти философом в теле громилы. Да и огромным он тоже не был. Чуть ли не на голову ниже молодых воинов.
А это значило только одно: там, под слоем зелени и мускулов, скрывалось нечто гораздо более сложное. И, возможно, гораздо более опасное для моего спокойствия.
Потому что глупого варвара можно полюбить в порыве страсти. А умного, ироничного и одинокого человека… его можно полюбить навсегда. И это было страшнее любой битвы с кланом Черной Скалы.
ГЛАВА 20
Их прибытие было похоже на нашествие саранчи. Только саранча была в латах, с гербами нашего государства на плащах и с таким количеством оружия, что, казалось, они собрались штурмовать не мирный лагерь орков, а крепость Темного Властелина.
Я стояла у входа в палатку, которую делила с Соргом последние дни, и смотрела, как отряд из двадцати человек въезжает в лагерь. Впереди на вороном жеребце восседал капитан Гаррет. Его лицо, обычно каменное, сейчас выражало такую брезгливую надменность, будто он проезжал не через стойбище союзников, а через помойку.
Сорган Следопыт стоял рядом, его поза была расслабленной, но я чувствовала напряжение, исходящее от него, как тепло от раскаленной плиты.
– Ну, приехали твои, – произнес он безразличным тоном. – Можешь начинать собирать свои пожитки. Если, конечно, у тебя есть что-то, кроме моей запасной рубахи и трав.
– Очень смешно, – буркнула я, но руки сами потянулись поправить воображаемые складки на платье. Платье! Мое старое, дорогое платье, в котором я чуть не умерла от жары и неудобства, но которое теперь казалось единственным якорем в моей прежней жизни.
Капитан Гаррет осадил коня прямо перед нами. Его взгляд скользнул по мне, задержался на моем зеленоватом лице и растрепанных волосах, и на его лице промелькнуло что-то среднее между отвращением и облегчением.
– Леди Алиана, – произнес он, и его голос звучал так, будто он вынужден был разговаривать с кем-то заразным. – Мы прибыли, чтобы сопроводить вас домой. Ваш отец вне себя от волнения.
– Капитан, – кивнула я, стараясь придать своему голосу ту ледяную вежливость, которой меня учили с детства. – Я рада вас видеть.
Его взгляд перешел на Сорга.
– А это, полагаю, тот самый… следопыт, – слово «следопыт» он произнес с такой интонацией, будто это было ругательство.
– Сорган Следопыт, – представился мой спутник, не выражая ни малейшего желания пожать руку или хотя бы кивнуть. – Я нашел. Вы приехали. Забирайте.
– Вознаграждение, – протянул капитан, сделав знак одному из своих людей. Тот поднес тяжелый кожаный мешок. – Тысяча золотых, как и договаривались.
Орк взял мешок, взвесил его в руке и бросил мне короткий взгляд.
– Вроде все на месте, – сказал он капитану. – Сделка закрыта.
Что-то во мне оборвалось. Так просто? Тысяча золотых, и все? Ни слова на прощание? Ни одного взгляда, в котором была бы хоть капля того тепла, что я видела в его глазах у водопада?
Капитан Гаррет повернулся ко мне.
– Мисс Алиана, если вы готовы… Ваш отец ждет.
Мне подвели лошадь – изящную белую кобылу, так не похожую на выносливых коней орков. Я ощутила на себе десятки взглядов – и людей, и орков. Люди смотрели с любопытством и брезгливостью. Орки – с молчаливым, тяжелым пониманием. Для них эта сцена была знакомой. Люди всегда уходили.
Я вставила ногу в стремя, чувствуя, как подкашиваются колени. Это был конец. Конец приключения. Конец… нас.
Мы тронулись. Сорган скрылся в шатре.
Вот и все… Словно ничего и не было.
Метр, сто метров, пятьсот… Целая пропасть, между мирами.
Лагерь пропал из видимости.
И тут что-то во мне взбунтовалось. Я не могу вот так взять и… уехать. Не могу позволить ему так просто от меня откупиться. Если это конец, то он должен быть настоящим. Болезненным. Таким, чтобы помнить.
– Капитан, – резко сказала я, разворачивая кобылу. – Я… я забыла кое-что в палатке. Важное. Одну минуту.
Не слушая его возражений, я припустила обратно, спешилась и быстрыми шагами направилась к палатке Сорга. Я не слышала своих шагов, все звуки разом потонули в шуме крови в моих ушах.
– Сорг! Сорган! Я… я хочу сказать… Я…
Я откинула полог и ворвалась внутрь.