– Народу здесь вполне достаточно: у нас ведь больше головой надо работать, а не руками.
К дому то и дело подъезжали грузовики со светло-серыми толстыми плитами разных размеров. Долговязый башенный кран вытаскивал плиты из кузовов и складывал неподалеку в штабеля. Время от времени тот же крач втягивал их на возводимый этаж и приставлял там одну к другой. Дом не строился в прямом смысле слова, а собирался, монтировался.
Что же делали при этом.люди? Одни из них прикрепляли трос крана к железным ушкам блоков и перекрытий, другие управляли различными механизмами, третьи сваривали металлические части установленных блоков. Большинство же руководило монтажом стен.
А из кирпича? Там ручной труд неизбежен, так как очень сложно придумать машину для кладки кирпича, да и производительность ее была бы, вероятно, невелика. Поэтому затраты труда при возведении стен из крупных блоков в 3 – 4 раза меньше, чем прикладке стен такого же здания из кирпича.
Выходит, что крупноблочное строительство идет и быстрее и легче.
СТРОЙКА БЕЗ КАМЕНЩИКА
Когда наблюдаешь за сооружением крупноблочного дома, возникает ощущение, что чего-то, вернее, кого-то, не хватает. И не людей вообще, а кого-то персонально, какого-то привычного незаменимого человека. И только случайно, бро-
сив взгляд па строительство кирпичного здания где-нибудь невдалеке, вдруг поймешь: ведь на крупноблочном доме нет… каменщика.
Как же так – стройка и вдруг без ее главной фигуры, без каменщика? Но раз крупные блоки исключают кирпич, то не нужен и каменшик. Вместо него появляется монтажник.
Да только ли каменщик становится ненужным? Вместе с ним со стройки исчезает штукатур, так как блоки отделываются еще на заводе при их изготовлении. Почти совсем не нужен плотник, потому что крупноблочный дом обходится без наружной отделки стен, значит, и без лесов, а число деревянных деталей в нем резко сократилось.
КАЖДЫЙ ДЕСЯТЫЙ – КРУПНОБЛОЧНЫЙ
Много полезных сторон у крупноблочного строительства, со временем их станет еше больше. Главное, конечно, – скорость и высокая механизация труда. Уже этого вполне достаточно, чтобы признать его выгоды.
Крупные блоки стали применяться у нас как будто давно – задолго до Отечественной войны. Но в те годы их производство было сложным, слабо механизированным, а потому и дорогим. Почти не было машин для их монтажа. Поэтому в довоенное время крупноблочное строительство было не развито. Правда, у нас на Урале, в Свердловске, еще в 30-е годы было сооружено несколько жилых домов из крупных блоков, но и только.
Теперь же такие дома возводятся почти в каждом большом советском городе. Строят их и на Урале. Из крупных блоков сооружается сейчас в 8 раз больше домов, чем в 1953 году. В июле прошлого года Совет Министров СССР и ЦК КПСС приняли постановление о дальнейшем развитии жилищного строительства в нашей стране, с тем чтобы в течение ближайших 10 – 12 лет устранить жилищную нужду. Это дало новый большой толчок передовому методу возведения домов. За нынешнюю пятилетку производство крупных блоков возрастет примерно в 15 раз. Это значит, что из них в 1960 году будет сооружен почти каждый десятый дом, и не за горами то время, когда из крупных деталей будут строиться целые города.
Пятак дороже пятака
Ю. РЯБОВ.
Пятак дороже пятака! Разве это возможно? Я удивился, вычитав у писателя А. Бармина, что в Екатеринбурге (ныне Свердловске) был ювелир Анцелевич, который скупал у школьников пятаки старой чеканки по гривеннику штука. Все думали, что он коллекционер или просто чудак, и охотно тащили ему пятаки. А ювелир С большой выгодой для себя выплавлял из них золото.
В чем же дело? Оказывается, многие медные руды, особенно уральские, содержат другие ценные металлы, в том числе золото и серебро. При выплавке руды металлы-спутники оставались с медью. В так называемой черновой меди их очень много. Раньше эта медь сразу шла в производство и для чеканки монет. В старом пятаке из уральской меди золота содержалось на гораздо большую сумму, чем стоила монета.
В наше время медь от разных примесей очищают с помощью электрического тока. А отходы, грязный осадок – шлам – перерабатывают, извлекают из него золото, серебро и другие ценные металлы. Несправедливость, когда пятак стоил дороже самого себя, ликвидирована.
Редакция «Следопыта» показала эту заметку профессору Анатолию Алексеевичу Малахову. Прочитав, он улыбнулся и сказал:
– А бывает, и сама медь дороже золота. Да-да| В ваши дни промышленность предъявила новые требования к металлам. Когда-то химически чистым считался металл с количеством примесей от 0,1 до 0,01 процента. Теперь в технике применяются металлы с маркой «шесть девяток», то есть 99,9999 процента чистого элемента.
У таких «сверхчистых» металлов удивительные свойства: медь, свинец, цинк, золото, алюминий более пластичны, лучше проводят электрический ток, устойчивей против разрушивия. И изготовляют такие металлы дорогими способами, например, плавками без воздуха, в разряженном пространстве, под вакуумом. Пластинка меди величиной с пятак будет намного дороже пяти копеек.
Еще более дороги изотопы Cu63 и Cu65. Разделение их – процесс настолько сложный и дорогостоящий, что пятак, изготовленный из чистого изотопа меди, стоил бы много сот рублей. А цену пятаку из искусственных изотопов меди – Cu 60, Cu61, Cu62, Cu64, Cu67 – трудно даже подсчитать.
Можно представить себе и медь «искусственно загрязненную». В сложнейших современных аппаратах – синхрофазотронах и синхроциклотронах – исследуются элементарные частицы, из которых состоит атом. При бомбардировке металлов элементарными частицами, несущимися в электромагнитном поле с космическими скоростями, происходит «перерождение» элементов. Из висмута были получены золото и платина. В меди возникли разнообразные элементы – от цинка до хлора. Такая медь – даже тонкая пластинка из нее – невероятно дорога: на нее затрачивается много электрической энергии. В Дубнах, например, для питания синхроциклотрона, имеющего электромагнит весом в 36 000 тонн, необходима четвертая часть всей энергии, вырабатываемой Днепрогэсом.
Что, если сделать пятачок из такой меди?
ЛЕТАЮЩИЕ МЕТЕОСТАНЦИИ
Двадцать восемь лет назад, 30 января 1930 года, Институт аэрологии близ Ленинграда выпустил в воздух первый в мире радиозонд. Тогда он поднялся всего лишь на девять километров и подавал оттуда радиосигналы