Щелчок замка звучит для меня как приговор.
Еще не осмотрев квартиру, я уже понимаю, что здесь никого нет. ВИП-тюрьма. От этого безумно хочется сесть и расплакаться, но другая моя часть — та самая, что помогала выживать много лет, заставляет действовать.
Как только за дверью стихают все шаги, я срываюсь с места. Бегу босиком по холодному полу к окну в гостиной. Отдернув штору, распахиваю створку и… замираю.
Подо мной двенадцать этажей и волейбольная площадка, на которой нет ни единого человека. Даже если сорву связки, пытаясь позвать на помощь, никто не услышит. А охрана… в сторону верхних этажей нет ни одной камеры.
Можно станцевать голышом на подоконнике, вывесить огромный плакат «Спасите», и все напрасно.
— Нет… Я должна выбраться! — ударяю ладонью по стеклу и оборачиваюсь к комнате. — Телефон! У Ромы их несколько. Здесь может быть один из них! — озвучиваю вслух следующую идею.
Я как тонущий отчаянно цепляюсь за эту надежду. Путаясь в испачканном подоле платья, несусь в спальню. Проверяю прикроватные тумбочки. Шарю по полкам с всякими сувенирами и редкими книгами. Распахиваю шкаф.
Будто здесь недавно было ограбление, внутри ничего! Ящики пусты, на полках ни пылинки. Вместо костюмов — сиротливые вешалки. А вместо стопок с полотенцами — одна новенькая, упакованная в чехол подушка и такой же новый плед.
— Что за ерунда?..
Я выпрямляюсь и вижу своё отражение в зеркале шкафа.
Невеста.
С фатой, растрёпанной причёской, черными разводами туши под глазами и грязными ногами.
Из декольте торчит незаметный уголок визитки.
На руках отпечатки мужских пальцев — целая коллекция.
Ничего общего с той девчонкой, которая готовилась сегодня сказать свое главное в жизни «Да». Какая-то неудачная карикатура… с молодым мужем, новой фамилией и штампом в паспорте.
На мысли о новой фамилии меня окончательно накрывает. Устав бороться, я опускаюсь на пол и роняю голову на руки. Переносицу ломит от желания расплакаться, внутри все дрожит от гремучей смеси обиды и злости.
Чтобы не расклеиться, приходится напомнить себе, что я не плакса и не слабачка. Прошептать, что справлюсь. Вопреки желанию упасть на кровать и ничего не делать — избавиться от платья и затолкнуть себя в ванну.
После контрастного душа становится чуть легче. У меня по-прежнему нет выхода. Но глаза больше не печет от подступающих слез, а желудок не выворачивает наизнанку от жуткой тревоги.
Через час… Или полтора в двери снова раздается скрежет ключей. И по медленным крадущимся шагам я узнаю хозяина квартиры.
— Твоя первая брачная ночь в другом месте, — огрызаюсь, встретившись с ним взглядом.
— Будешь меня учить?
По когда-то любимому мужскому лицу кривой трещиной ползет улыбка.
— У тебя уже есть наставница. — Поплотнее запахиваю на груди полы пушистого халата.
— Об Алине ни слова!
— Конечно, она ведь у нас святая. Спит и с сыном, и с отцом. Ты, кстати, уверен, что ребенок от тебя?
— Ах, ты дрянь! — Он замахивается, но я вовремя закрываю лицо руками.
— Только посмей ударить, — рычу, трясясь от злости.
— Ты подвела меня, Поля. — Рома опускает руки. — Ты даже не представляешь, сколько всего ты мне испортила.
Бросает пиджак на спинку стула. Медленно закатывает рукава белой рубашки.
— Любая нормальная девка была бы счастлива. — Он подходит ближе. — Полгода побыть женой Потапова. А потом жить, как человек.
Он достаёт телефон. Смотрит на меня и набирает номер.
— Кому ты звонишь? — внутри все холодеет.
У меня нет родных, а те, что остались — давно перестали считаться родней. Нет подруг, кроме Арины. И с недавних пор нет работы.
Рома сам убедил уволиться. Он не хотел, чтобы кто-то обвинил его в скупости или высмеял жену-официантку.
— Тебе понравится, — бросает муж.
— Рома, нет… — тяжело сглатываю.
— Алло, Мирослав Андреевич? Да, я. Извини, что поздно. Не могу ждать.
От имени и отчества моего декана за грудиной все леденеет.
— У тебя на факультете учится некая Яровская Полина Геннадьевна? — продолжает Рома. — Отлично. Отчисли ее. Пусть катится из университета и из общаги тоже.
Он делает пару шагов по комнате — уверенно, как царь. Затем добавляет:
— И ещё там у вас работает или учится какая-то Арина. — Смотрит на меня. — Ее подружка. Фамилию не знаю. Ты уж как-нибудь сам проясни этот момент. Но ее тоже вышвырнуть.
— Нет… только не Арину. — Я падаю перед Ромой на колени. — У нее дети. Ей нельзя терять работу.
— Без выходного пособия! Придумай какое-нибудь нарушение. Думаю, учить не нужно.
Рома улыбается, подписывая приговор Арине. Он словно получает от этого особое удовольствие.
— Нет, подождать до окончания семестра нельзя. Сам знаешь. Именно наш банк финансирует ремонт в вашем корпусе. Подождешь ты, подожду и я.
— Рома, прошу… — Я хватаюсь за его брюки.
— Рад, что ты меня понял. Спокойной ночи. Привет жене.
Он сбрасывает звонок и швыряет телефон на журнальный столик.
— Ну вот, Поля. Все честно. Не хотела по-хорошему — будет по-плохому.
Он смотрит мне прямо в глаза. И впервые я вижу в них пустоту.
— Значит так?
Горло дерет от подступающих слез. Внутри пусто. Не осталось никаких эмоций и чувств. Выпотрошена.
— Сама напросилась. — Рома нервно стягивает с шеи бабочку. Ворочает головой влево — вправо, будто устал.
— И что мне сделать, чтобы ты отменил последний приказ?
О себе я уже не думаю. Выкручусь без университета. Устроюсь в магазин или еще куда-нибудь. На жизнь заработаю. А вот Арина без работы одним шитьем не прокормит себя и детей.
— Обговорим условия нашего брака? — Рома присаживается рядом на корточки и хлопает меня по щеке, как послушную комнатную собачку.
Глава 5
Полина
Я не отвечаю. Не вижу смысла.
— Ты остаёшься здесь. — Рома кивает на диван. Переводит взгляд на окно и на дверь. — Квартира в твоем распоряжении. Хоть на голове в ней стой. Но выходить будешь только со мной.
Он говорит это так, словно зачитывает список покупок.
— Станешь запирать меня на замок? — Я, наверное, уже не удивлюсь такому повороту.
— Не вижу смысла. Выйдешь или вякнешь что-нибудь отцу, и наши договоренности утратят силу. Твоя подружка окажется на улице, а ты