— Надевай и проходи, — командует Катерина. — Сейчас Любу уложим, и ужинать будем. Неля, что ты стоишь? — придирчиво одергивает она девчонку, засмотревшуюся на Сэма.
— Я могу чем-то помочь? — спрашиваю поспешно.
— Да, Любочке помоги, — кивает она на сестру. — Там назначения на тумбочке. Сразу уколоть нужно. Справишься?
— Да, конечно! — заверяю машинально.
— Повезло нам с тобой, — ласково улыбается мне Любовь Даниловна.
— Ой, и не говори, — весело откликается Катерина.
Мою руки в гостевом санузле, украшенном плиткой с лепниной, и вслед за Любовью Даниловной неуверенно плетусь в небольшую спальню, расположенную рядом.
В красивой нарядной комнате царит полумрак. Мягкий свет от торшера добавляет уюта. Бежевые шторы, огромная кровать. Да я о такой бы спальне мечтала, если бы не стойка с капельницами и ворох лекарств на тумбочке.
— Это наша спальня с Валерой, — глухо объясняет мне Любочка. — Раньше мы тут вместе жили, а теперь вот я одна. Заболела, и муж перебрался к себе в кабинет. Дальше по коридору. Там вход другой имеется и лестница рядом. А тут тихо. Никто меня не беспокоит, — рассказывает она, увядая прямо на глазах.
— А где назначения? — ищу взглядом документы.
— В тумбочке возьми, — печально бросает Люба и улыбается вошедшей Кате. — Медсестра, выходит, сегодня вообще не приходила, — пожимает она плечами.
— Аленка уколет тебя, а я Валере скажу, он Касаткина взгреет, — решительно и твердо заявляет Катерина, а мне сложно поверить, что нашу зловредную Акулу кто-то может наказать. Неужели уже родился такой человек?
Вчитываюсь в знакомый почерк Леонида Ивановича Касаткина, быстро нахожу нужные ампулы и таблетки. Ставлю капельницу, делаю уколы и думаю, как же здорово, что могу помочь людям. Какая же у меня профессия классная!
И пока лекарство медленно опускается в вену, сажусь в кресло рядом с Любовью Даниловной и прикрываю глаза.
— Аленка, — шепотом зовет меня Катерина. — Пойдем. Ужин готов.
— А как же капельница? — киваю на половину флакона.
— Неля присмотрит и тебя позовет, если что, — велит Катерина, пропуская в комнату горничную. — Идем. Тебе поесть надо.
— Как же тебя угораздило на трассе задержаться? — спрашивает меня за столом хозяин дома. Худощавый мужчина лет шестидесяти. В вельветовом костюме, с бородкой и в очках в золотой оправе. Наверняка профессор.
Рассказываю впопыхах. Ем и сама не понимаю от волнения, что именно.
— Выдыхай, — сжимает мою ладошку в своей Катерина. — Тут никто не кусается, — обводит она спокойным взглядом стол, заставленный деликатесами.
— Кушай, кушай, — кивает мне Валерий Георгиевич и строго смотрит на Катерину. — Так что там с сиделкой, Катя? Почему не вышла?
— Откуда я знаю? — пожимает плечами Катерина. — Если бы не Аленка…
— Нам всем повезло сегодня, — улыбается мне хозяин дома, и я не знаю, куда себя девать.
Где-то невдалеке хлопает входная дверь, слышатся голоса.
— Альберт приехал? — поднимает взгляд на другую горничную Катерина.
— Да, с Мариной, — кивает она.
— Поставь тарелки, — следует тут же приказ.
И та молча кидается к буфету. Поспешно расставляет посуду и бокалы напротив меня, кладет рядом столовые приборы.
— Всем добрый вечер, — в комнату входит парочка, и я забываю, как дышать. Никогда в жизни я не видела таких красивых людей. Высокий парень, похожий на актера Голливуда, и шикарная блондинка в обтягивающем платье.
— О, у нас гости! — изучающе разглядывает он меня. Подходит ближе и протягивает большую красивую ладонь. — Давай знакомиться, девочка. Меня Альберт зовут, — говорит, никого не смущаясь. — А ты… — заглядывает в лицо.
— Елена. Гусева, — будто в мышеловку, вкладываю руку в сильные пальцы. И краснею до корней волос.
Глава 6
— Что хоть сказал ваш гребанный колдун? Он берется? Дает гарантии? Маму можно спасти? — порывисто бросает Альберт, аристократично разделывая кусок мяса.
— Он провел сеанс, — вздыхает Катерина. — Любе стало легче. Она даже повеселела, — рассказывает бойко.
— Это палево, Катя. Очередная халтура. Не лечение, а манипуляции с сознанием, Катя, — обрывает ее Валерий Георгиевич и переводит строгий взгляд на сына. — Сегодня у нас медперсонал решил прогулять. Свяжись с Касаткиным. Что за дела? Я не люблю раздолбайства. Хорошо, Алена с нами и вызвалась помочь, — улыбается мне.
— Да, папа. Сейчас вызову. Поговорю, — кивает Альберт, откладывая приборы в сторону. — Мобильный мне принесите, пожалуйста, — очень вежливо просит прислугу и она тот час срывается с места. — Алена, вы нас спасли, — замечает совершенно серьезно. — Даже не знаю, чтобы мы делали…
— Главное — оказаться в нужном месте в нужное время, — лениво тянет девушка Альберта и смотрит на меня уничижительно. Как на попрошайку.
— Спасибо, — поднимаюсь из-за стола. Засиделась я тут с господами новыми русскими. Аж самой противно. — Пойду к Любови Даниловне. Посмотрю, как она там, — поспешно иду к выходу.
— Альберт, мы, кажется, в ночной клуб собирались, — слышу жеманный Маринин голос, и мурашки бегут по спине.
Какая же она противная и заносчивая. И теперь не кажется мне красивой. Просто вульгарная девка. Упаси меня, господи, от таких знакомых.
В спальне у Любы царит тишина. Мерно тикают часы на стене. С улицы доносятся приглушенные голоса охраны. Мягкий свет обволакивает, заставляя забыть мелкие неприятности сегодняшнего слишком длинного дня.
Забравшись с ногами в огромное плюшевое кресло, сворачиваюсь клубком. Кладу голову на покатый велюровый подлокотник, мягкий как подушка. И мечтаю. О своем доме, пусть не таком богатом и красивом. Но не это же главное, правда?
О здоровых детях. И о нашей с Олегом любви. Пусть она не кончается. Представляю мужа полковником, а себя — доктором в обычной районной поликлинике. Особую карьеру я делать не собираюсь. Для меня главное, муж и дети.
«Может, надо было остаться дома?» — вздыхаю я и только сейчас понимаю, какой косяк упорола. Могла замерзнуть дорогой или оказаться в руках каких-нибудь бандитов. Мне повезло сегодня. Просто повезло.
Вот только Плехову я ничего не скажу. А то отругает сам, да еще моим родителям нажалуется. А они с ума сойдут от беспокойства.
Тихо приоткрывается дверь, разгоняя прочь мои мечтания, страхи и тревоги. В комнату входит Альберт.
— Можно? — спрашивает негромко.
— Да, конечно, — подскакиваю с места. — Мне выйти?
— Нет. Останьтесь, Алена, — мотает он головой. — Я на минутку. Посмотреть, как мама.
— Спит после обезболивающего, — докладываю, как на обходе.
— Это хорошо, — кивает он. И наклонившись к матери, осторожно касается губами ее лба. — Выздоравливай, мам. Не уходи. Слышишь? Ты нужна мне, — шепчет едва уловимо. И я чувствую себя нелепо, словно чужую исповедь подслушала.
— Спокойной ночи, — бросает Альберт уже в дверях. А в комнату немного погодя вплывает Катерина.
— Так, Аленка, Люба спит. И тебе надо отдохнуть. Гостевых у нас нет. Валера чет