Что есть мочи я сжимаю свои кулачки.
— Ой, — наконец-то замечает мама это порождение тьмы. — Берендей, это ты!
Голос матери звучит почему-то радостно. Или же мои детские уши передали неверный сигнал в головной мозг?
Мать наклоняется к диковинному созданию и начинает произносить вполголоса какое-то заклинание:
— Кис-кис-кис!
— Брысь! — добавляю я на всякий случай, размахивая кулачками, чтобы усатая мяукалкапоняла, что ей тут не рады.
— Гу-гу, — слышит мама и кивает, явно соглашаясь с моим посылом.
Похоже, она умеет обращаться с этой магической тварью, потому что та замирает, а мать зачем-то садится на корточки напротив, ничуть не боясь. Может, это часть ритуала?
Как змей заклинают игрой на флейте, так этих Берендеев нужно гипнотизировать, глядя им прямо в глаза, которые успели поменять цвет скрасного на тёмно-зелёный, словно сигнал светофора.
На секунду кажется, будто магия сработала. Но в следующий миг этот чёрный чертяга в один прыжок оказывается возле нас с мамой.
— Мурррр… — протяжно произносит он какие-то неведомые убийственные чары, одновременно проводя хвостом по моим лицу и шее, будто хочет отсечь мне голову с плеч. Но вместо отвала башки это магическое действие меня щекочет, отчего я начинаю смеяться в голос.
— Мирославушка, тебе нравится Берендей, да⁈ И ты ему, похоже, тоже! Это кот. Друг человека.
— Кот? — пытаюсь повторить я, но мешает шерсть от его хвоста, которая оказалась у меня во рту.
Друг человека? Тебе, мать, надо тщательнее выбирать друзей. В нашем мире ты бы, наверное, ходила за ручку, пела частушки и водила хороводы с демонами. Ещё бы веночки им плела с фенечками.
Пока я высказываю маме свои думы, она подхватывает этого, так называемого кота в охапку, отчего тот прижимается своей мордой ко мне.
— Эй! Пошёл прочь! Убери от меня свои глазищи!
Похоже, Берендей обладает магией чтения мыслей.
— Мяу, — произносит он вредным голосом. Это звучит как «да». Но такое «да», от которого ты сам потом пожалеешь, что напросился на это.
Он начинает разворачиваться.
— Берендей, аккуратно, а то я тебя выроню, — говорит мама, заходя в одну из тёмных комнат.
Кот тем временем успевает развернуться ко мне хвостом.
Только этого мне не хватало! Дышать ему в хвост.
Я протестую! Верни всё назад, кошара! Точнее, мордой назад повернись, а, будь другом!
Мама кладёт нас обоих на что-то мягкое. И кот, один раз мяукнув, гордо отходит в сторонку. Мол, и не очень-то ему хотелось общаться со мной. Ну и ладно! Я тоже не в восторге от твоего кошачьего общества.
Хотя… мурчал ты неплохо. Надо тоже так научиться, чтобы обезвреживать врагов этим звуком, от которого проходит напряжение и хочется умиляться…
Я улыбаюсь своим мыслям. Как вдруг слышу какое-то шипение. Кот становится на дыбы и начинает злобно шипеть на что-то, что скрывается в тёмном углу комнаты.
— Я скоро вернусь, сыночек, — говорит мама, а в следующий миг раздаётся звук хлопнувшей двери.
Комната погружается в полную темноту.
— Кто посмел припереться в мою обитель⁈ — произносит шепот ровно из того места, куда устремлен прожигающий взгляд кота.
Глава 7
Кот отчаянно мяучит, продолжая гипнотизировать взглядом тёмное пространство комнаты. Я пытаюсь разглядеть, что находится там, в углу, но у меня нет бинокулярного зрения, как у кота, я не могу так чётко видеть во мраке.
Глаза только начали привыкать к темноте, и я вижу, что в промежутке между письменным столом и книжным шкафом стоит какая-то невысокая фигура.
— Кто ты? А ну, покажись! Поговорим по-мужски! — выдаю я тираду, которая звучит, как несколько возмущённых «агу».
— Так ты ещё говорить не научился? — голос звучит с нескрываемой насмешкой.
— Да чтоб тебя разорвало! Никто не смеет так со мной разговаривать! А ну, выходи по одному! Я не шучу! Агу!
— А ты не пожалеешь о своём желании?
Этот силуэт, метр с кепкой, каким-то боком понимает мою младенческую речь.
— Не пожалею! Выходи, я сказал! — рыча, агукаю я.
Я концентрирую взгляд на настольной лампе, которая стоит как раз в том месте, где находится невидимый враг.
Нужно всего-то силой мысли заставить переключатель включиться.
Тем временем Берендей примеривается к отчаянному прыжку на источник опасности. Его грациозное тело сжимается, как пружина, готовая к освобождению. Взгляд сосредоточен, а сердце стучит в такт нарастающему адреналину. Он жаждет броситься на жертву и рвать её зубами. В его чреве живет дикий хищник, жаждущий крови.
Сжимаются челюсти, сейчас у котика есть лишь одна задача — убить. В силу бинокулярного зрения он прекрасно видит жертву, четко различая малейшее движение. Жертва, не подозревая о своей участи, продолжает оставаться в углу, скрываясь от меня. Ведь она не знает, что я обрел себе верного боевого товарища в виде этого дикого черно-белого кота, который по непонятным мне причинам решил встать на мою сторону. Хотя я даже не пытался приманивать его печеньем.
Подбираясь бесшумно, как тень, кот словно растворяется в воздухе. Все вокруг затихает — ни шороха, ни звука. У этого кота полностью атрофировано чувство страха. В этот момент в его кошачьем мозгу нет ни тревоги, ни сомнений, только инстинкт, который ведет его вперед.
Из лап Берендея появляются коготки, сверкающие в тусклом свете.
Собравшись с силами, кот делает прыжок. Время будто замирает.
Он летит, и в его глазах сверкает огонь.
Огонь переходит в лампу, которую я мысленно гипнотизирую. Сработало! Она наконец включается, и тусклый свет освещает комнату. Вместо демона и прочей нечисти я вижу головастика со злым взглядом, каштановой челкой, падающей на глаза, и молоком, не обсохшим на губах. Одет он в какой-то коричневый балахон, похожий на мешок от картошки, и его вид заставляет меня замереть.
Жертва наконец осознает опасность, но слишком поздно. В этот момент кот по имени Берендей приземляется на этого карапуза с точностью и силой, которые можно сравнить с ударом молнии. Его мышцы напряжены, а в глазах сверкает дикая решимость. Но что-то идет не так.
В мире кота нет места жалости, только инстинкт выживания. Он шипит, как настоящий хищник, и с легкостью собирается атаковать, но вместо того, чтобы схватить свою жертву, пролетает сквозь нее и с шумным звуком грохается на пол.
Шмяк!
— Мяо! — возмущенно протягивает кот, недовольный своим жестким падением. Он поднимает голову и смотрит на головастика, который, кажется, наслаждается ситуацией.
— Опять ты за свое, котяра? Никак не надоест? — неожиданно произносит головастик, и его голос звучит насмешливо.
Берендей, отряхнувшись, смотрит на него с недоумением. Впрочем, как и я. Какой-то странный ребенок,