И тут же подумала — а не отставить ли этого наглеца с носом, не бросить ли это неблагодарное дело — уборку его разграбленного дома?..
— А что же мы будем есть сегодня?! — возмущенно вскричал принц.
— Могли бы есть эту рыбу, — мстительно заметила я. — Нажарить, напечь в духовке и есть. Но вы предпочли ее раскидать по полу и позволили котам ее попортить. Фу, Чума! — я цыкнула на молоденькую наглючую черную блестящую кошечку, которая догрызала брошенную Сиськасосом рыбину.
Она прижала уши и злобно зашипела на меня.
За рыбину она собиралась биться насмерть.
Кошка эта больше всех пакостила в доме.
Взбиралась по обоям под самый потолок.
С воплями носилась по лестнице.
Капризно орала, выпрашивая еды, ласки и кота.
В общем, та еще оторва.
Сначала я окрестила ее ласково — Котеной. Уж больно она была хороша.
Но после более близкого знакомства, после ее завываний, диких забегов, я поняла, что никакая она не Котена…
— Какая еще Чума! — закричал разгневанный принц. — Это дочь Маркиза! Побольше уважения!
— Чумой ей это быть не мешает, — беспечно ответила я. — Ну, до свидания, ваше высочество! Не поминайте лихом!
И я двинула в холл, где на одинокой вешалке висели мои вещи.
Ах, да — Тыкводжек еще стоял у лестницы.
Интересно, оставить его тут или все же забрать с собой домой?..
Возмущенный скелет остался на кухне, а Маркиз проследовал за мной — проводить.
— Надеюсь, завтра без опозданий? — проницательно произнес он, глядя на меня своими желто-оранжевыми глазами, пока я надевала ведьминский теплый плащ.
— А это как получится, — ответила я беспечно. — Но, вероятно, я больше не приду. Не нравится мне работенка у вас. Больно хозяин капризен.
— Ты не можешь вот так запросто взять и все бросить! — вспыхнул гневом кот.
— Это почему же? — удивилась я.
Кот чуть не плакал.
— А как же снять с принца проклятие? — взмолился он.
— Больно надо, — усмехнулась я мстительно. — Наследничек-то больно невоспитан и эгоистичен. Поделом ему. Это проклятье он заслужил.
— А я?! — в отчаянии проорал кот. — Я страдаю только потому, что его друг!
— Может, друзей надо лучше выбирать?
— Может быть! — выдохнул кот в запальчивости. — Только вот твой совет запоздал! Все случилось! И я с семьей обращен в котов! Тебе нас не жаль?!
— Так Сиськасоса твой сын?
Маркиз взвыл на кошачьем.
— Наследник! — обретя возможность говорить, выдохнул Маркиз.
Я вздохнула.
— Да, вас жаль, — согласилась я. — Но я правда не знаю, как нахальных принцев и их свиту избавляют от проклятий.
— Но попробовать-то можно! — выл Маркиз. — Ну, ради меня! Пожалуйста! До смерти надоело вылизывать себе зад! К тому же, — вдруг оживился он, — если все получится, дом-то точно станет твоим. Даже если ты проиграешь в битве уборщиц! Если его высочество обещал, то исполнит. Подарит дом. Он человек слова! Благородный человек. А благородным господам не пристало врать.
— Это он-то благородный человек? — расхохоталась я. — Да он самый противный, самый избалованный и эгоистичный человек из всех, кого я знала!
— Он не был таким, — удрученно поведал мне Маркиз. — Но Анжелика…
— Ну вот, и виноватые нашлись! — насмешливо фыркнула я.
Кот трагично вздохнул.
— Ах, не смейся! Он полюбил ее без памяти. И сейчас любит. А она — она ему постоянно говорила, каким хочет его видеть, чтобы он ей понравился. А когда человеку раз за разом внушают, что капризное поведение — это признак несомненной мужественности, в это начинаешь верить!
— Так надо открыть ему глаза, — сказала я. — Ты же его друг. Ты должен сделать это!
— Его высочество и слушать меня не хочет, — тяжко вздохнул кот. — Точнее, не слышит. Он живет надеждой. Иногда мне кажется, что надежда — это единственное, что отделяет его от отчаяния и безумия! И у меня нет сил, чтобы побороть его слепую любовь! Быть может, у тебя хватит? И тогда проклятье рассеется?..
Я тяжело вздохнула.
— Ты и верно хороший друг, Маркиз, — сказала я, наконец. — Да плохой и не последовал бы за своим принцем в огонь и в воду. Ну, хорошо. Хорошо! Только ради тебя, Чумы и Сиськасоса! Я продолжу убирать ваш дом, но о большем не проси!
Кот просиял.
— Я думаю, этого достаточно, — торжественно выдохнул он. — Ты делаешь это как-то особенно. Не как Анжелика. Может, это поможет.
Я собралась и обнаружила ловушку с заточенным в нем духом таракана.
Но это был какой-то странный таракан.
Он смотрел на меня сквозь толстое стекло ловушки огромными, голубыми, полными слез глазами сироты, и губы его тряслись. Вместе с усами.
— Это что такое?! — завопил кот, позабывший, что только что жалостливо хныкал. — Ты с ума сошла?! С таким трудом избавила дом от этих дохлых тварей, и своими руками притащила сюда еще одну!? Совсем с ума сошла?! Выбрось сейчас же! Уничтожь! В печку! В огонь!
Таракан словно услышал гневные вопли кота.
Он прижался мордой к стеклу и глянул на меня еще горестнее.
Разве что не заплакал.
И рука моя дрогнула.
— Смотри, какой он милый и невинный, — произнесла я, разглядывая несчастного призрака.
— Невинный?! А знаешь, как много зубов у него в пасти?! Зачем ты вообще его сюда принесла?!
— Это подарок, — неуверенно произнесла я.
— Подарок?! — кот адски расхохотался. — Ничего себе, подарочек! Зачем он?!
— Соседа напугать, — ответила я. — Он меня обижает.
— А! Если только для этого, — согласился кот. — Мерзкая тварь его до смерти замучает.
— И никакой он не мерзкий, — возразила я, вертя шар-ловушку так и этак, рассматривая плаксивого голубоглазого таракана. — По-моему, он очень милый И хочет есть. Не принесешь ли мне кусочек рыбы?
— Таракана вздумала корить? — ахнул кот.
Я пожала плечами.
— А вдруг это именно то, что избавит тебя от заклятья?
Услыхав об это, Маркиз перестал препираться, и мигом рванул на кухню.
Вернулся скоро, притащив добрый кусок рыбы.
Таракан, увидев его, даже перестал быть трогательно-милым плаксой, и хищно обнажил ужасные острые зубы.
— Ну, что я говорил! — воскликнул Маркиз, рассматривая беснующийся за стеклом страшный призрак. — Он мерзкий!
— Не красавец, — согласилась я. — Просто хочет есть.
Ловушку я установила на шланг Тыкводжека и всосала через него кусок рыбы.
Он был такой огромный, что плотно забил весь стеклянный шар.
Я даже испугалась, что таракана там задавило и спрессовало до смерти.
Но уже через миг я увидела, как рыба кромсается острыми, как перочинные лезвия, зубами.
— Жуткая тварь, — заключил кот, с содроганием наблюдая, как призрак таракана жрет.
— У всех свои недостатки, — устало ответила я, напяливая широкополую шляпу и запихивая Тыкводжек в мешок. — Ну, до завтра!
Так