В ее глазах поблескивало какое-то острое беспокойство, словно она боялась, что я откажу.
Но едва прикоснувшись к стене дома, к каменной кладке, я почувствовала, что не смогу отказаться.
И сделаю что угодно, лишь бы этот дом мне достался!
Меня манило к нему, как завороженную.
Как мотылька на свет.
Едва ступив в холл, я ощутила головокружение.
Мир поплыл перед моими глазами.
И я поняла, что я дома.
По запаху, который казался мне знакомым.
По тысяче мелочей, которые складывались, как мозаика, в знакомую картину.
— Идемте посмотрим комнаты? — ворковала хозяйка.
Увидев мою реакцию на дом, она расслабилась, заулыбалась.
Первые две комнаты были слева, прямо у лестницы на второй этаж.
Толкнув дверь одной, я очутилась в комнате охотника.
Вся она была увешана охотничьими трофеями, оружием, картинами со сценами охоты и погони с собаками.
Небольшой диван для отдыха стоял у дальней стены, мягкие солидные кресла — справа
На полу был красивый пушистый ковер. Напротив кресел – столик со спиртным.
— Комната для джентльмена, — заметила хозяйка. — За камином есть тайная дверца. Оттуда есть ход вниз, в подвальчик. Там устроен тир, курительная комната… Желаете посмотреть?
Я желала.
Спустившись вниз по винтовой лестнице, я снова ощутила странное чувство.
Будто была здесь уже не раз.
— Наверное, так выглядит сбывшаяся мечта?
Дверь рядом с дверями первой комнаты была чуть светлее, нежнее, из розового дерева.
Я толкнула ее, очутившись в совершенно девичьем, женском мирке.
Запах духов, пудры, сухое тепло от растопленного камина и звонкая игра музыкальной шкатулки встретили меня.
Из глаз моих полились слезы.
— Я дома, — только и смогла вымолвить я.
Дом действительно был моей мечтой.
Сбывшейся мечтой.
Даже в доме Натана я не была так счастлива, как здесь и сейчас, на пороге этой маленькой светлой спаленки в кружевах.
— Так вы берете дом?! — воскликнула обрадованная хозяйка.
— Придержите его для меня, — прошептала я. — Цена мне известна, и я раздобуду эти деньги примерно через десять дней.
— О, это было б чудесно! — заверещала обрадованная хозяйка. — Наверное, чтобы я была уверена в нашей сделке, вы могли бы мне оставить какой-то залог?
У меня с собой было лишь около сотни золотых.
Я понимала, что этого нищенски мало. Но бедняжка была согласна и на это.
— Вы не понимаете, — со страстью прошептала она. — Мне порой и есть-то нечего. Поэтому я согласна на любую сумму.
— Я могу засвидетельствовать сделку, — сказал Гийом. — Можно и экономку с привратником сделать свидетелями.
Что ж.
Тут же мы составили бумагу, где значилось, что я — герцогиня Ла Форс! — отдают деньги в счет залога за Цветочный дом госпоже Морион.
Я подписывала, пальцы мои тряслись.
В отчаянии я понимала, что денег у меня нет. Пока нет.
Но я горела желанием этот дом приобрести.
И твердо знала, что с этого пути не сверну!
***
Возвращались мы обратно на ручей уже поздно вечером.
Я устала до ужаса, у меня не было сил даже сидеть.
Тележка наша неспешно катилась по улице, постукивая колесами по брусчатке.
Навстречу нам, из надвигающейся темноты, вышло две фигуры.
И я услышала частые всхлипы.
Одна фигура была явно мужской.
Мужчина опирался на палку и вышагивал гордо, неспешно.
Вторая фигурка в длинной юбке — явно девочка лет тринадцати.
В белом чепчике, с тяжелой вязанкой хвороста на плечах!
А тот, что с палкой, то и дело подгонял ее, как гусыню, колотя палкой по ногам!
Кровь бросилась мне в лицо.
— Макс, мерзавец! — заорала я, как дикая, когда девочка упала под тяжестью ноши, а негодяй угостил ее палкой пониже спины, да с видимым удовольствием.
Макс услышал мой крик, осклабился.
В темноте его глаза поблескивали дьявольским зеленым светом.
— Доброго вечерочка, сестрица, — пробормотал он, трусливо отступая от нашей тележки. — Что, домой спешите? Вот и мы тоже.
Сестренка, возящаяся на брусчатке, явно выбилась из сил и еле ворочалась под придавившей ее вязанкой хвороста.
Чулки на ее ногах сползли до самых лодыжек, и видно было, что все ноги девочки были покрыты синяками — и синими, и свежими, багровыми, наливающимися кровью.
— Что же ты делаешь, сволочь, — прокричала я, яростно сжимая кулаки.
— А я предупреждал, — мерзко хихикнул Макс, отступая еще на шаг, чтобы я, не дай бог, не вцепилась ему в волосы. — С чего ты решила, что мои слова — это пустая угроза? Нет уж, дорогая. Я же сказал, что ты заплатишь.
От вида этого урода, издевающегося и смеющегося мне в лицо, меня просто замутило.
Бедняжка сестренка подняла зареванное, исхудавшее бледное личико и прошептала
— Сестрица, спаси! Сил больше нет…
В ее глазах был животный ужас.
Словно она знала, что по приходе домой ее ждут новые пытки.
Вероятно, это так и было бы.
С криком я кинулась вперед, но Макс откинул меня от себя одной пощечиной.
— Шлюха! — выкрикнул он. — Поганая дрянь!
Я упала на брусчатку. Тело мое пронзила боль.
Гийом, конечно, был не так подвижен, как я. Зато намного сильнее.
На пощечину от Макса он ответил своей пощечиной, и Макс тоже отлетел и ударился о стену.
— Крысеныш вонючий! — прорычал Гийом, подскакивая к нему.
Он схватил оброненную Максом палку и как следует ударил Макса по руке.
Да так, что тот взвыл от боли.
Пальцы его мгновенно налились синевой. Будто Гийом ему пальцы переломал.
— Теперь не сможешь держать палку, чтоб бить девчонок!
— Я пожалуюсь в городскую стражу! — тонко визжал Макс, вертясь на спине, как жук, и пытаясь ударить Гийома ногой.
— Я тебе язык вырву! — рычал Гийом, изловчившись и наподдав Максу пинка под зад.
Тот выгнулся, как задыхающийся карась, широко раскрыв от боли рот и вытаращив глаза.
Я же тем временем с трудом поднялась, опираясь руками на стену.
В животе словно тугой клубок сжался.
И это было чересчур знакомое ощущение.
«Потерпи, малыш! — молила я. — Это всего лишь драка, и сколько их в нашей жизни еще будет? Терпи!»
Я яростно ухватила за вязанку хвороста, стащила ее и кинула в сторону