– Короче, надо доехать до той метки на карте. Вон, видишь, звездочка?
В правом углу экрана светилась карта с переплетением улиц, незнакомыми символами и прочей чепухой. На переднем плане рычала от нетерпения блестящая и черная машина, а в ней сидел огромный чернокожий парень, готовый повторить любое движение рычажков и кнопочек под пальцами Рэма.
Когда-то купить приставку было мечтой всей жизни. Рэм просил ее на Новый год, потом на день рождения, потом в награду за табель без троек. Мама все обещала спросить отца, а потом – вместе с отцовским окриком и глухим ударом – обещания кончились. Мечта сдулась, забылась. И вот, гляди-ка, сбылась. На тебе, Ромочка, поиграй напоследок.
– Как доедешь, надо будет в дом зайти, ну, я на месте объясню, – тараторил Лимончик. – Гони.
И Рэм погнал. По мигающим миллионами нарисованных огней улицам, мимо нарисованных машин, через нарисованные перекрестки в нарисованный переулок. Даже не сбил никого, чем насмешил Толика:
– Моралист!
Толик вообще вел себя до ужаса спокойно. Расслабленно возлежал на диване, комментировал пролетающие мимо дома:
– Вот тут тачку можно перекрасить, когда угнал.
А потом:
– Здесь меня копы в воду скинули, я от них гнал на катере и врубился в причал.
И еще:
– Тут можно в коллективную игру хреначить. Ограбление картеля, например. – И загоготал так заразительно, что Рэм тоже улыбнулся.
Звездочка на карте как раз замигала, предупреждая, что они на месте.
– Выходи и топай вон к тому дому.
На экране парень вылез из тачки и потащился к крыльцу приземистого особняка.
– Прикинь, какие хоромы у мелочи всякой, а мы всё по хрущевкам щеримся. – Толик почти лежал уже, широко расставив ноги, тощие лодыжки выглядывали из домашних шорт. – Иди, короче, вперед, выбивай дверь и заходи.
– А если постучаться? – подхватывая тон, спросил Рэм.
Лимончик повернулся к нему. По лицу расплылась чернота, нос распух, под глазами округлились два синяка. От расслабленного уюта ни черта не осталось.
– Не откроют.
Рэм осторожно положил джойстик на диван. Руки предательски вспотели.
– Играй, – холодно приказал ему Толик.
Пришлось играть. Парень на экране поднялся на лестницу, замер, ожидая, пока Рэм разберется с управлением, потом нелепо подпрыгнул, но все-таки сумел ударить по двери. Внутри дом выглядел жалко. Старая мебель, пивные банки по углам. И не лень же было кому-то все это прорисовывать.
Рэм отправил парня вперед, тот пошатался по комнате, заглянул в туалет, посмотрел из окна на задний двор.
– Нет никого, – подвел итог Рэм, надеясь, что на этом мучения закончатся.
– А где бы ты спрятался, если бы к тебе ввалился такой перец? – лениво спросил Толик.
Перец и правда был внушительный. Сам невысокий, а плечи широченные, белая майка еле сдерживает могучесть, оттеняет темноту кожи, лысый затылок в чернильной вязи.
– Надо Цынге такую набить, а? – коротко хохотнул Толик. – Ищи давай.
Пришлось делать еще один обход. На третьем круге Рэм додумался заглянуть в шкаф. Мужик в помятой гавайской рубашке прятался там. Он весь дрожал и сильно потел – пятна расползались по легкой ткани. Все как в жизни, мать твою. Рэм чувствовал, как по его спине текут точно такие же холодные капли.
Управление персонажем тем временем исчезло, картинка изменила ракурс. Тот, кого так легко было контролировать минуту назад, рванул к найденному мужику, встряхнул его как следует и впечатал в стену. Мужик зарыдал, парень принялся пинать его, чертыхаясь на чем свет стоит.
– Я не хотел! Я не хотел! – причитал мужик.
– Не хотел наебать нас, Джимми? Не хотел отыметь нас, как сучек? – завопил парень и вытащил ствол.
Картинка снова повернулась. Толик отобрал у Рэма джойстик, пробежался по клавишам. Дуло пистолета уперлось рыдающему мужику в лоб.
– Короче, смотри, этот мужик хорошенько так накосячил. Полез на своих же, прикинь?
Толик не смотрел на Рэма, он весь был там – в нарисованном городе, вершил судьбу нарисованного мужика, который успел обделаться от страха и теперь скулил на радость своему мучителю.
– И по сути, я должен эту гниду пришить. Ну, справедливо это. К нему, значит, со всей душой, а он, сука такая, ведет себя как мразь. Ты как думаешь, должен я?
Рэм молчал, язык прилип к небу, небо горело огнем, пот выступил на лбу и начал уже отдавать полынью. Толик расценил его молчание по-своему:
– Вот и я думаю, что должен. Но гляди, тут еще вариант есть.
Нажал что-то, и парень заговорил:
– Что ты там скулишь, Джимми? Говори как мужчина! – И немного отвел ствол.
Джимми подобрался, вытер лицо рукавом:
– Я принесу тебе денег. У меня есть много денег! Послушай, Ламар, много денег!
Еще одно движение джойстиком, и ствол снова вернулся к потному лбу мужика.
– Можно ему поверить, деньги никогда не лишние, да? – с ленцой начал рассуждать Толик. – Но, с другой стороны, как же возмездие? Наказание? Оно же стоит больше денег?
Картинка на экране пошла рябью, замигала иконка выбора – выстрелить или договориться? Договориться или выстрелить?
– Если я его застрелю, будет куча проблем. Копы примчатся, вертолеты там, отряды с танком. Убежать будет сложно. И дорого. Зато репутация среди парней повысится. – Толик больше не смотрел на экран, он смотрел на Рэма, в мягком свете абажура его разбитое лицо стало походить на морду киношного монстра. – А если возьму деньги… Мне ни одна тварь руку не подаст. Зато будет бабло. Бабло – это хорошо.
Замолчал. Только мужик на экране все скулил и скулил да настойчиво пищал истекающий временем таймер: пора было решать.
– Ну, Рэмыч, что мне выбрать?
Ответ с трудом прорвался через слипшееся от страха горло:
– Деньги.
Толик растянул тонкие губы, но тут же сморщился от боли.
– Деньги, значит? – проговорил он и отвернулся. – Деньги…
Кнопка скрипнула под его пальцем. Раздался выстрел, на экран фонтаном брызнула кровь. Названный Джимми повалился в лужу собственной мочи.
Толик отбросил джойстик, поднялся, выключил приставку. Рэм не мог пошевелиться, тело перестало слушаться, но это было хорошо. Лучше, чем рухнуть на пол и начать молить о пощаде, как бедолага Джимми. Тем более ссаться на мягкий ковер.
– Знаешь, чем жизнь лучше игры? – спросил Толик, усаживаясь обратно. – В жизни все не так однозначно. И репутация – не шкала сбоку экрана, а совокупность отношения к тебе тех, от кого ты зависим, разделенная на тех, кто зависит от тебя.
Толик удивился внезапной своей мудрости, крякнул даже. Логика в ней, конечно, хромала, но Рэм уточнять не стал. Он слушал. Где-то далеко забрезжила надежда.
– А еще от трупа не открестишься, тупо перекрасив тачку и сменив прическу, – закончил Толик и вдруг