Он вёл Катю за руку по коридору, и она, не отпуская его пальцев, засыпала его вопросами: «А это что? А это кто?». Он отвечал терпеливо, низким голосом, который здесь, на службе, звучал особенно властно и уверенно. Я шла чуть позади, чувствуя себя одновременно и участницей этого шествия, и посторонним наблюдателем.
И вдруг из одного из кабинетов вышла она.
Марина Игоревна.
Та самая. Женщина, чей образ преследовал меня все эти годы. Она была такой, какой я и представляла: деловая, ухоженная, в элегантном костюме, с идеальной укладкой. В её руках была папка с документами, и она что-то собиралась сказать Денису, увидев его.
Я замерла, почувствовав, как воздух будто выкачали из лёгких. Вся кровь отхлынула к сердцу, оставив тело холодным и ватным. Вот оно. Момент истины. Сейчас я увижу всё — взгляд, улыбку, молчаливое понимание, которое когда-то разрушило нашу семью.
Но Денис, не останавливаясь и не замедляя шага, просто прошёл мимо. Мимо неё. Его взгляд был прикован к Кате, которая тянула его за руку, показывая на висевшую на стене карту. Он не отвёл глаза, не кивнул, не сделал ни малейшего движения, чтобы признать её присутствие. Она была для него в тот момент пустым местом. Прозрачной, невидимой преградой на пути, которую он даже не заметил.
Марина Игоревна на мгновение застыла, её собранное лицо исказила гримаса удивления и обиды. Но он был уже в нескольких шагах от нас, целиком поглощённый дочерью, которая решила, что теперь он должен показать ей, «где сидят самые главные бандиты».
Я стояла, не в силах пошевелиться, и смотрела ей прямо в глаза. И в этот раз в её взгляде не было ни капли превосходства или насмешки. Было лишь холодное осознание. Осознание того, что его мир теперь безраздельно принадлежит маленькой девочке с русыми волосами.
Эпилог
Прошло два года.
Сейчас я сижу на большой кухне нашего нового дома. Денис купил его через полгода после той памятной экскурсии в участок. Сказал: «Кате нужен двор, а тебе — кабинет с окном в сад».
Теперь за окном шумит яблоня, посаженная Катей и Денисом в день нашего новоселья.
Но всё по порядку.
Матвей… С братом случилось чудо. Медленное, трудное, выстраданное. Память возвращалась к нему обрывками, как словно мы собирали огромную картину из пазлов. Первым пазлом стало имя Люды.
Он проснулся однажды утром, посмотрел на неё, сидевшую в кресле у его кровати, и прошептал: «Людка».
Она просто уронила голову на его одеяло, и её плечи долго вздрагивали. Потом пришло воспоминание о Кате, о том, как он подбрасывал её, свою «мышку», к потолку. Самые страшные, травмирующие воспоминания о нападении или падении так и не вернулись, и врачи говорят, что, возможно, это и к лучшему.
Сейчас он почти прежний. Только в глазах иногда появляется тень, глубокая задумчивость, когда он пытается собрать воедино тот провал в своей жизни.
Он и Люда поженились прошлой осенью. Тихо, в узком кругу. Денис был его свидетелем. Вид этих двух мощных мужчин в парадных костюмах, один из которых с трудом сдерживал дрожь в руках, вкладывая кольцо на палец невесте, а другой, мой грозный подполковник, смотрел на это с такой суровой нежностью, — это зрелище стоило всех наших прошлых слёз.
Мама… Мама не встала. Чудо случилось только с Матвеем. Но её состояние стабилизировалось. Благодаря связям Дениса и его упрямству она получила лучших специалистов, современные лекарства, лучший уход. Боль отступила, оставив после себя тихую усталость, и светлую, почти детскую ясность в глазах.
Она обожает Дениса. И когда он, огромный, садится на краешек её кровати и начинает рассказывать ей о своих делах, её рука всегда находит его ладонь. И я вижу, как его железная хватка мягко ослабевает, отвечая на её прикосновение.
А что же Катя? Наша дочь. Наше солнце.
Она — папина дочка. Безоговорочно и навсегда. Денис не «входил в её жизнь» — он ворвался в неё, как ураган, заполнив собой всё пространство. Он читает ей сказки на ночь, в его исполнении «Колобок» — это настоящий детективный триллер. Он научил её кататься на велосипеде, и это надо было видеть, как он носился вокруг неё, переживая, что она упадёт. Я смеялась до слёз. И да, он до сих пор играет с ней в Барби. У них есть целая сага о Барби-следователе и её верном напарнике, медведе Мамонте.
Тот «незнакомый дяденька» остался далеко в прошлом. Теперь для Кати он — папа. Точка. Самое сильное и надёжное существо во вселенной.
А мы с Денисом… Мы не стали спешить. Не стали снова расписываться или делать громких заявлений. Мы просто начали жить. Вместе. Со всеми нашими шрамами, обидами и страхами. Были трудные разговоры по ночам, когда боль прошлого поднималась комом в горле. Были моменты, когда я ловила его задумчивый взгляд и понимала — он вспоминает те четыре года, которые у него украли. И он винит в этом не только меня, но и себя.
Но мы учились. Учились доверять заново. Он научился не командовать, а советоваться. Я научилась не молчать о своих страхах, а делиться ими. И однажды ночью, обняв меня, он сказал тихо: «Спасибо, что дала мне второй шанс».
И вот сегодня вечер. Мы все здесь. Матвей и Люда ждут своего первенца, они приехали на ужин, и Люда с упоением рассказывает мне о странных желаниях беременных. Мама дремлет в своём кресле, укутанная в плед, с лёгкой улыбкой на лице. Катя, уже в пижаме, забирается к Денису на колени и требует «самую страшную историю из работы, но не очень».
Я смотрю на эту картину — на шумную, тёплую, живую жизнь, что кипит на моей кухне, — и ловлю его взгляд через стол. Он смотрит на меня, а его большая рука лежит на голове нашей дочери, нежно перебирая её волосы.
Денис подмигивает мне, и в уголках его глаз собираются лучики морщинок. Те самые, которые теперь появляются, когда он искренне улыбается. И я улыбаюсь ему в ответ.
Когда гости разошлись, а Катя, наконец, заснула после третьей «не очень страшной» истории, мы с Денисом остались одни в тишине нашей спальни.