Глава 3
Он перезвонил через три часа. За эти три часа я успела десять раз передумать, двадцать раз ощутить приступ паники и накормить Катю тем, что нашлось в холодильнике, сама не притронувшись к еде. Когда телефон завибрировал, я вздрогнула так, будто он ударил меня током. На экране горел незнакомый номер, но какое-то шестое чувство подсказало мне, кто это.
— Алло, — выдохнула я в трубку, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Чернова? — его голос был таким же ровным и лишённым эмоций, как и в первый раз. Будто те три часа, что я провела в аду неизвестности, для него прошли за одно мгновение. — Нужно, чтобы ты приехала. В отдел.
Моё сердце ёкнуло, смешав надежду с новым витком страха. — Когда? — спросила я, уже прокручивая в голове, кого бы попросить посидеть с мамой и Катей в такой поздний час. — Всё зависит от того, насколько тебе это важно, — ответил он, и в его тоне я уловила лёгкий, почти неощутимый вызов. Проверку.
Внутри всё возмутилось. Конечно, это важно! Важнее всего на свете! Но он ждал не слов, а действий. Он измерял серьёзность моих намерений готовностью прыгнуть с места в карьер. — Я могу сейчас, — сказала я твёрже, чем ожидала сама. — Через час буду.
На другом конце последовала короткая пауза, будто он оценивал мою скорость реакции. — Жду, — бросил он и положил трубку.
Час спустя я стояла у того самого здания, из которого бежала пять лет назад, чувствуя запах собственного горящего счастья. Оно не изменилось. Тот же строгий фасад, те же решётки на окнах, тот же флаг у входа. Только менялась охрана на посту, да трещинки в асфальте стали чуть заметнее.
Сердце бешено колотилось, когда я подходила к знакомой двери. Каждый шаг отдавался в висках тяжёлым стуком. Дежурный, молодой парень с серьёзным лицом, преградил мне путь. — Вы к кому? — спросил он, окидывая меня беглым, оценивающим взглядом.
Я сделала глубокий вдох, собираясь с духом. — К капитану Мамонтову.
Парень едва заметно улыбнулся, поправляя фуражку. — К подполковнику Мамонтову, — вежливо, но твёрдо поправил он. — Кабинет на втором этаже, конец коридора.
Подполковник. Звание прозвучало для меня как выстрел. Он поднялся по карьерной лестнице. Продвинулся. Пока я бегала между банком и больницами, он получал новые звёзды на погоны. Я лишь кивнула, не в силах вымолвить слова, и прошла внутрь.
Запах ударил в нос с той же силой, что и тогда — смесь чистящего средства, старого линолеума и чего-то неуловимого, холодного и официального. Каждый шаг по скрипящему полу отбрасывал меня на пять лет назад.
Я шла, чувствуя, как воспоминания накатывают волной, угрожая снести все мои защитные барьеры. Но я сжала зубы и двигалась вперёд, как робот, к двери в конце коридора. На ней висела лаконичная табличка: «П/п-к Мамонтов Д.С.».
Я постучала, не дав себе времени на раздумья. — Войдите! — раздался из-за двери его голос, чуть приглушённый, но такой же властный.
Я толкнула дверь и вошла.
Он сидел за своим столом, уткнувшись в какие-то бумаги, и поднял на меня взгляд. И этот взгляд приковал меня к месту. Он был жёстким. Недобрым. В нём не было ни тени былой нежности или даже простого человеческого любопытства. Это был взгляд начальника на неудобного просителя.
Мы расстались некрасиво — с горькими упрёками, с его попытками давления и моими истериками. И теперь, спустя годы, эта неприязнь, похоже, никуда не делась.
Денис Мамонтов, 32 года
Но пока я стояла, застыв на пороге, мой мозг успел зафиксировать и другие детали. Он… изменился. Возмужал. Стал ещё шире в плечах, его фигура, всегда спортивная, теперь казалась высеченной из гранита. В его позе, в том, как он сидел, чувствовалась новая, незнакомая мне уверенность, почти властность. На нём была не повседневная форма, а тёмная, строгая рубашка, и на погонах действительно красовались новые, более крупные звёзды. Подполковник.
Он отложил ручку и откинулся на спинку кресла, его взгляд скользнул по мне с головы до ног — быстрый, оценивающий, безразличный. — Ну что, Чернова, — произнёс он. — Рассказывай
Я стояла на пороге, чувствуя, как под этим ледяным взглядом во мне закипает знакомая, едкая смесь обиды и ярости. «Чернова». Он нарочно использовал мою девичью фамилию, чтобы уколоть меня. Чтобы напомнить, что я для него больше никто. И эта дешёвая уловка сработала — больно царапнула где-то глубоко внутри.
Но я не за тем пришла, чтобы давать волю старым демонам. Я сделала шаг вперёд, позволив двери захлопнуться за моей спиной с глухим стуком, который прозвучал неожиданно громко в этой строгой, напичканной бумагами комнате.
— Матвей так и не «объявился», — сказала я, и мой голос прозвучал ровно и холодно, зеркаля его собственный тон. — Он пропал. Или ты уже забыл, зачем я здесь?
Он медленно, как хищник, поднялся из-за стола. Да, он изменился. Стал монолитнее, твёрже. Широкие плечи отчётливо вырисовывались под тёмной тканью рубашки. Он прошёл несколько шагов по кабинету, и я невольно отметила, как бесшумно и уверенно он двигался. Это была уже не энергия молодого капитана, а сдержанная сила состоявшегося руководителя.
— Я ничего не забываю, — его голос был тихим, но каждое слово отчеканивалось в моём мозгу, будто их вбивали печатной машинкой. — Особенно то, что люди предпочитают забывать. Например, как пять лет назад ты заявила, что лучше сдохнешь под забором, чем попросишь меня о помощи.
Так вот, оно что. Он ждал этого момента. Ждал, чтобы вставить нож в незажившее ребро и провернуть его. Я почувствовала, как по спине пробежал горячий трепет гнева.
— Это было до того, как мой брат исчез. И все, к кому я обращалась, ответили одно и то же «Ищем». — Парировала я, глядя ему прямо в глаза. В его взгляде мелькнуло что-то тёмное, почти злое. — Или ты хочешь сказать, что ваша система настолько безупречна работает, что я зря подняла панику? Или может Матвей загульный пьяница, для которого свойственно теряться по дороге домой. Мне кажется, вы с Матвеем вроде неплохо общались и ты знаешь, какой он человек. И поверь, Мамонтов, если бы не крайние обстоятельства, я бы никогда к тебе не обратилась.
Он резко развернулся и опустился в кресло, откинув голову на подголовник. — Хватит, — отрезал он. — Я не для того пригласил тебя, чтобы ты вымещала на мне злость из-за своей беспомощности. Садись.
Он указал на стул напротив стола. Жест был приказом. Я медленно подошла и села, вцепившись в