Поначалу русские войска дрогнули, но потом генерал Булатов, получив в подкрепление Вятский и 7-й егерский полки, возобновил нападение, а русская батарея, поставленная на берегу, потопила две лодки с десантом и прервала сообщение противника с правой стороной Дуная. Турки, увидев русские колонны, снова шедшие на приступ, запаниковали и стали кидаться в реку, чтобы спастись вплавь, и тогда визирь приказал своей артиллерии стрелять по бегущим из укрепления.
Затем русские войска, по приказанию М.И. Кутузова прекратив штурм, отошли на расстояние пушечного выстрела. В этом деле русские потеряли убитыми и ранеными 1275 человек.
Торжествуя свой успех, Ахмед-паша перешел на левый берег Дуная с большою частью армии (36 000 человек). При этом на правом берегу осталось примерно 30 000 турок: часть их потянулась к Силистрии, другая была расположена по-прежнему у Рущука, вместе с главным «падишахским» лагерем. Там «возвышался великолепный шатер визиря, окруженный палатками главных сановников его штаба; там находились табуны лошадей и верблюдов, и нагромождены были груды предметов роскоши, товаров, привезенных купцами из стран богатого Востока».
В Константинополе известия о переправе визиря через Дунай и об одержанной им победе были приняты с восторгом. Турки ликовали, но это длилось недолго!
* * *
Пока турки переправлялись, М.И. Кутузов, глядя на Дунай, покрытый лодками и паромами, несколько раз сказал:
– Пусть переправляются. Желаю, чтобы их побольше перешло на наш берег.
В его голове уже был план, впоследствии увенчавшийся полным успехом.
Прибытие в Валахию двух дивизий (9-й [5]и 15-й) позволило усилить главный корпус, стоявший у Слободзеи, против вражеского лагеря, до 20 000 человек с 77 орудиями, не считая полковой артиллерии.
Ахмед-паша целый месяц оставался в бездействии, выжидая последствий наступления, которое, по его приказанию, должен был предпринять Измаил-бей из Виддина. В течение всего сентября было только два значительных дела: в одном из них, 7 (19) сентября, полковник Сысоев с белорусскими гусарами и пятью казачьими полками обратил в бегство 5000 турецких всадников, выехавших на разведку; в другом, 23 сентября (5 октября), генерал Булатов с 7-м егерским полком овладел турецким редутом, построенным против русского правого фланга.
Бездействие визиря дало время Кутузову подготовиться к задуманной им операции, которая заключалась в том, чтобы отрядить сильный корпус за Дунай, захватить там турецкий лагерь, поставить батареи и громить армию Ахмеда-паши на левом берегу, отрезав ему все сообщения и подвоз продовольствия.
Для исполнения такого плана следовало приготовить средства к переправе через Дунай довольно значительного отряда, и сделать это нужно было на территории, где Порта имела множество лазутчиков. Надлежало также, отряжая часть сил, не слишком ослабить себя на левом берегу.
М.И. Кутузов приказал для переправы на другую сторону Дуная выделить 18 батальонов пехоты и 10 эскадронов кавалерии: всего 7500 человек с 38 орудиями – и все это под командованием генерала Е.И. Маркова. Было приказано начать скрытно собирать для них выше Рущука суда, а также строить плоты и паромы. Казаки же, переправясь через Дунай, должны были гарцевать в тылу противника, приучая турок к появлению там русских.
Кутузов оказался большим новатором в военном деле. В военных событиях 1811 года он сумел опробовать свои возможности как главнокомандующий большой по численности армии. При этом, вызывая откровенное неудовольствие императорского окружения, действовал он самостоятельно, принимая порой спорные решения, но которые давали в итоге положительные результаты.
Для обеспечения войск, стоявших против визиря во время похода генерала Маркова за Дунай, Кутузов заблаговременно велел построить девять редутов, обхватив турецкий лагерь до берегов реки. По сути, он блокировал вражеский лагерь, сковав его полукольцом и прижав к речному берегу.
Теперь главные силы турецкой армии оказались в плотном кольце окружения на левобережье Дуная, лишенные возможности произвести обратный переход через реку, уйти по ее течению вверх к крепости Видин или вниз к Силистрии. Кутузов писал по этому поводу: «Так кончился достопамятный день сей, который в турецких летописях называется несчастным днем».
А в письме военному министру Кутузов с удовлетворением отметил: «Положение войск турецких на сей стороне пребедственное, 8-й день как уже они не имеют хлеба и питаются лошадиным мясом без соли».
25 сентября 1811 года Михаил Илларионович написал жене: «Я, мой друг, слава богу, здоров и спокоен, для того, что покамест, по милости Божией, все-таки понемногу неприятеля бьем, и уповаю, что будет всему хороший конец».
К 29 сентября (11 октября) уже было собрано все нужное для переправы войск. В тот же день, уже вечером, войска Маркова выступили, оставив свои палатки и бивачные огни в лагере, на прежних местах.
Переправив весь свой корпус, генерал Марков двинулся параллельно реке, по найденной казаками тропинке. Вскоре он скрытно расположился в пяти верстах от турецкого лагеря.
Ночь была безлунная, освещаемая кометою, предвестницею рокового 1812 года. На этот раз она в действительности предвещала турецкой армии неслыханные бедствия. Беспечность неприятеля простиралась до того, что в оба дня не встречено было ни одного турка.
2 (14) октября с рассветом Е.И. Марков пошел в атаку. Подойдя к лагерю версты на две, казаки наткнулись на турецкую кавалерию в числе 2000 человек, которая опрокинула их, но, завидя русские каре, обратилась опрометью назад, преследуемая казаками и ольвиопольскими гусарами. За ними, ускорив шаг, шла пехота. Атакованные врасплох турки спасались кто как мог. Лишь немногие пытались обороняться и гибли под русскими штыками. В результате «весь богатый лагерь, восемь орудий с огромным количеством снарядов, 22 знамени, лодки, стоявшие у берега, множество верблюдов и лошадей достались в добычу победителям, потерявшим всего-навсего убитыми девять и ранеными 40 человек. Никогда столь важный успех не был одержан с таким малым уроном».
По взятии лагеря Е.И. Марков поставил на берегу всю свою артиллерию и стал громить армию визиря, а М.И. Кутузов тогда же открыл по ней огонь со всех своих батарей. Ошеломленные турки, поражаемые отовсюду, не знали, ни куда им стрелять, ни где искать спасения. Многие просто падали на колени, взывая к Небу о помощи.
В тот же день явились переговорщики от Ахмеда-паши с просьбой вступить в переговоры о мире, но они получили отказ. В следующую ночь визирь, пользуясь темнотой и сильным дождем, пробрался в лодке мимо русских судов в Рущук. Встревоженные тем русские генералы собрались вокруг палатки главнокомандующего. Кутузов, выйдя к ним, весело поздравил их с радостной вестью. Приведенные в недоумение словами военачальника, они спросили: