Раздался еще один звук разрыва, и кожа на голове Хаоса раскололась по центру. Рана была красной и на вид кровоточащей, кожа растянулась на дюйм. Что-то вырывалось наружу.
- Я сделал этому человеку то же предложение, что и всем им: стань носителем Хаоса. Твое тело станет моим, мои силы - твоими. Ты будешь жить за пределами всех естественных границ. Единственная боль, которую ты почувствуешь, будет болью других. Самое главное, ты будешь существовать всегда в тех местах, где царят кровопролитие, дисгармония и анархия.
Лоб Хаоса раскололся, и острый клиновидный костяной клин прорвался сквозь рану. Он был похож на топор или плавник акулы.
- Пришло время перемен, - eго голос больше не был человеческим. - Мне нужен новый сосуд. Вот почему я привел вас сюда. Чтобы вы сделали выбор.
Фальшивое лицо Хаоса ослабло, затем сложилось, затем начало отпадать. Слезы хлынули из глаз, ушей, шеи. Как старая, гнилая футболка, которую рвут, - подумал Трипвайр. - Или как змея, сбрасывающая кожу. Затем, ужасающе: Или как рождающийся младенец.
Старое лицо Хаоса отвалилось. Под ним было другое лицо: острое, белое и твердое, как кость, немного кровавое, один кроваво-красный глаз и рот, достаточно широкий, чтобы поглотить целые миры.
- Сейчас, - сказало оно. - Выбирайте.
Разум Трипвайра закружился. Предложение было безбожным, немыслимым. Стать единым с... этой штукой? Нет. Никогда. Он умрет первым. Предложение было каким-то оскорбительным, учитывая все, что они видели и делали в предыдущие дни - он прошел через Aд, чтобы просто сдаться? Ярость нахлынула внутри него, огромная, дикая и горькая.
В небе на юге раздался слабый гул. Одди прищурился во мрак. Он мог видеть, или думал, что видит, булавочную головку темного движения, которая становилась немного больше с каждым мгновением.
- Нет, - сказал Трипвайр. - Не я. Никогда. Иди на хер! - oн вытащил пистолет из-за пояса и направил его на цель. - Иди на х...
Звук был таким тихим, как шепот, что Одди чуть не пропустил его. Тшшшш, - как дрожащие волны, омывающие песчаный берег, или глубокий поцелуй с языком.
Из шеи Трипвайра - его бледной тонкой шеи - торчал нож "K-Bar". Рука обхватывала рукоять. На тыльной стороне этой руки росли рыжие волосы. Глаза Одди проследили за рукой до того места, где рука соединялась с плечом, через ключицу и вверх к паре глаз, в которые он смотрел тысячу раз, так и не поняв мысли, которые крутились за их холодной и безжизненной синевой.
- Миру нужно немного Хаоса, сержант, - сказал Ответ. - Tы это видишь, не так ли?
Трипвайр издал сухой хриплый звук. В его глазах отразилось жалкое недоумение, и Одди вспомнил олененка, которого он сбил по дороге в Покипси, и как животное умерло без достоинства и крова, как оно умерло, не осознавая, что его убило или почему. Это были глаза существа, пробудившегося к отвратительной случайности этого мира, когда было слишком поздно что-либо с этим сделать. Рука Трипвайра дернулась и схватила нож, но он только порезал себе пальцы и заставил Ответа еще сильнее вонзить лезвие.
Далекий гул на юге стал громче. Черная точка в небе приобрела узнаваемую форму.
Вертолет "Лабрадор".
Ответ вытащил нож из шеи Трипвайра. Тот отшатнулся, и Одди поймал его, прежде чем он упал в снег. Его тело было напряжено; мышцы и сухожилия его шеи и плеч пульсировали на коже, как скрученные корни мангрового дерева. Кровь хлынула из разреза на его шее, самая яркая и красная, которую Одди когда-либо видел. Он прижал руку к ране, хотя и знал, что это бесполезно. Кровь хлынула между его пальцев и по руке, и ее умирающее тепло вызвало у него рвоту.
Ты, ублюдок, - подумал он. - Ах, ты ж, ебаный УБЛЮ...
- Блеггхх, - сказал Трипвайр.
Его лицо было белым, зубы красными, а глаза были сосредоточены на вертолете с какой-то ужасной печалью, как у марафонца, который приближается к финишной черте, но в конечном итоге обнаруживает, что у него нет сил пересечь ее.
- Блеггхх.
Звук вырвался с такой слабой силой, был таким жалким и бессмысленным. Одди наполнился сокрушительной скорбью, увидев, что человек, который поддерживал его в здравом уме во время безумия Вьетнама, лишен простой возможности выразить свои предсмертные мысли. В этот момент внутри Одди что-то расцвело, потекло темным потоком по его артериям, мерзкое и скользкое, как тяжелое черное масло в картере.
Ах, ты ж, ебаный, блядь, ублюдок...
Ответ вытер кровь Трипвайра о штаны и подошел к Хаосу.
- Я искал тебя, - сказал он. - В джунглях.
- Это было напряженное время для меня, - сказал Хаос. - Ты готов?
- Да.
- Это будет... больно.
Хаос начал меняться - начал таять, обтекаться. Форма его черепа удлинилась, как будто он был сделан из воска, который размягчался и начинал течь. Его тело превратилось во что-то похожее на горячую смолу, расплавленную, податливую и глубочайшего черного цвета. Он рванулся вперед, длинная толстая веревка проталкивалась в широко раскрытый рот Ответа. Ответ боролся с вторжением, давясь, царапая надвигающуюся черноту. Одди впервые увидел, как в этих ледяных голубых глазах вспыхнула настоящая и определенная эмоция, и если бы эту эмоцию можно было как-то перевести в слова, то эти слова могли бы быть: О, Боже, что я наделал?!!
Когда Хаос вошел в Ответa, его очертания изменились. По всей его темной длине появлялись бормочущие лица, человеческие, звериные и другие, чьи черты ни в коей мере не были похожи ни на что, когда-либо виденное в этом мире; кошмарные конечности, оканчивающиеся когтями и усеянные присосками, выступали из аморфной массы только для того, чтобы снова раствориться в темноте. Затем, на мгновение, Одди показалось, что он почти увидел, какой на самом деле была форма Хаоса, и его сердце замерло в груди, заставив его задохнуться.
Вертолет приземлился на вершине холма.
Как долго он будет оставаться?
- Блеггхх, снова сказал Трипвайр.
А затем, к счастью, он умер. Он умер так быстро, что даже не успел закрыть глаза.
БЛЯДЬ! БЛЯДСКИЙ УБЛЮДОК!
Большим