Слабость, истерика, ненависть, боль, отчаяние.
Нет, любви, даже мелкой капли, как ранее, я не испытывала. Секс — это не любовь. Секс — это лишь диалог тел. В нашем случае точно. Потому что души, вопреки безумной вспыхнувшей страсти, остались закрытыми. Они молчали. Они в отчаянии смотрели на ту пропасть, что с каждой секундой становилась между нами все больше и больше. Я ткнула Егора в грудь и со слезами в горле хрипло отчаянно бросила:
— Отпусти.
Он со вздохом прижался лбом к моей груди, еще несколько секунд впитывал стук моего сердца. А потом, оторвавшись, резко откинулся на спину.
— Катя, нам нужно поговорить.
10
Нащупав покрывало, стыдливо прикрываю наготу. Конечно, мой бывший видел меня такой тысячу раз. Но в том то и дело, что он всего лишь бывший. А я? Я теперь такая же как и он, изменщица. У меня есть муж, который любит, который действительно рядом в любую сложную минуту. Влад не заслуживает всего этого.
Я прикрываю глаза руками, усмиряя пульсирующую боль.
Егор смотрит на меня, ждет ответа. Но что я могу ему сказать, банальщину?
— Кать, я не могу без тебя. Подыхаю. У меня нет никого. Жду тебя, когда ты наиграешься в эту семью.
Я подскакиваю с кровати как ужаленная.
— Наиграюсь в семью?
Его слова, словно насмешка, словно звонкая пощечина подтверждают то, о чем я думала ровно секунду назад. Разве тот, кто действительно любит, может вот так предать?
Я живу с мужем пять лет, только с ним, словно феникс, смогла восстать из пепла и научиться жить заново. Я обязана Владу своей теперешней абсолютно нормальной жизнью. И в то же время так легко предала. Словно перечеркнула за раз, не ценя, не любя, не чувствуя в его любви жизненной потребности.
— Да. Я слежу за тобой все эти годы. Понимаю, ты не смогла оставаться там, понимаю, что единственным верным решением увидела развод. Но я даже подумать не мог, что ты так быстро найдешь мне замену!
— Я искала тебе замену! Да я выжить пыталась, выжить!
Кричу. Кричу от боли и вбиваю слова кулаками в матрас. А Гаранин смотрит так, словно я с ним говорю на чужом языке.
— Кать, я следил за тобой. Я знаю о тебе практически все. Ты же не нужна этому пентюху. Не нужна. И ты не любишь его!
— Прекрати оскорблять моего мужа, Егор! И я нужна ему. И он нужен мне. Потому что мы любим друг друга!
— Это ложь! Это наглая ложь и я тебе это только что доказал. Между нами все, как и прежде. Сумасшествие, огонь, чувства! Неужели ты этого не ощутила?
— Гаранин, — с горькой усмешкой тянусь к свитеру и поправляю юбку, — это все ложь. Безумие, а не любовь. Нет никаких чувств, нет! Боль одна. А это какой-то завершающий аккорд порванной струны, не более. Не смей за мной следить. Не подстраивай встреч, я больше не поверю, что все это случайность. Ты предал меня. Предал нас. Я ничего не забыла, Егор. Старалась, но, слава богу, все еще помню каждый миг. И тебе бы стоило хорошенько освежить память.
Он вскакивает с кровати, впопыхах одевается, и пока я иду к двери и пытаюсь очистить плащ, кричит вдогонку:
— Кать, ты о чем. Это ты сбежала, ты! Я дал тебе время, считал, что так тебе будет легче. Но ты ведь…
Я хлопнула дверью. Ушла, не желая больше слушать его оправданий м каких-то нелепых обвинений. Господи, что же это! Что за безумие мы сотворили.
Срываюсь на бег, размазываю слезы по щекам и молюсь, чтобы он меня не догнал. Вместо лифта и эскалатора выбираю путь к пожарному выходу. Слава богу он открыт. С отчаянием толкаю огромную стеклянную дверь, вырываюсь наружу, мечтая лишь об одном, поскорее вернуться домой и принять душ. Смыть его прикосновения, смыть его поцелуи. Смыть отметины моего предательства.
11
Настойчивые телефонные звонки сознательно игнорирую. Знаю, что это звонит Гаранин. Знаю, что сейчас поставила и себя и его в дурацкое положение. Документы, которые он должен был у меня забрать, теперь в мусорке. А он не может без них уехать. Но говорить сейчас я с ним совершенно не готова. Да и просто скинуть файл с электронным отчетом не получится. Нужны подписи.
Свободное такси, слава богу, есть на стоянке. Торопливо сажусь в машину и называю адрес. Мне нужно время, передышка, пауза. Я не смогу с ним сейчас говорить, не смогу нормально, без слез. Воспоминания душат. Теперь они поднялись из пучины забытия и нависают огромной волной, а я рискую утонуть в них безвозвратно. Поэтому цепляюсь за мелочи, за простые вещи, которые могут отвлечь хоть на крохотную долю секунды. Вот ручка у дверцы с красивым металлическим блеском. Вот синий фонарь на повороте. Вот река, темная и холодная, широкой черной лентой вьется под огромным мостом, словно змея.
Слезы душат, и всю дорогу я гипнотизирую табло навигатора. Почему же так медленно…
В квартиру врываюсь так, словно за мной гонятся монстры. А они и гонятся, монстры прошлого. Скидываю плащ, обувь и всю одежду практически у порога и сразу в душ. Горячая вода не намного, но дает облегчение. Безжалостно скоблю себя мочалкой. Пытаюсь смыть свой грех, но тщетно. Он уже внутри, разъедает сердце и душу. И я скулю, кричу от боли, готова лезть на стену, все что угодно, лишь бы это все хоть немного перестало меня так мучить. Но это мой личный костер прямиком из ада. Причем, я сама на него пошла. Добровольно.
Влад. Разве он заслуживает такого отношения? Да, у нас в последнее время не все так гладко, но разве в семье бывает все всегда идеально? Нет и еще раз нет. Семья это каждодневный труд, и любовь делает этот труд посильным. Он хочет ребенка и я наверное тоже. Муж считает, что так я смогу навсегда перечеркнуть прошлое. Я не стремлюсь спорить. Перечеркнуть прошлое навсегда невозможно. Разводы, расставания — это одно. Но память о потерянном ребенке — она на коже, в сердце, выжженным клеймом