Побывав в своем личном аду я теперь готова на многое, лишь бы туда снова не возвращаться.
15
Гаранин уехал. Улетел. И больше не позвонил. Не стал искать встреч. Вообще пропал со всех радаров.
Я взяла три дня больничных. Отлежалась дома, наревелась так, что пришлось реанимировать изъеденную слезами кожу вокруг глаз, благо современная косметика творит чудеса. Скоро приедет Влад. Нужно взять себя в руки и жить дальше. Конечно, муж ничего не узнает. Не смогу рассказать, не смогу сделать ему больно. Он этого не заслуживает. Ну а чувство вины я схороню глубоко — глубоко. Не знаю, спасет ли это наш брак. Он теперь как надкушенное яблоко, сколько не прячь испорченный край, рано или поздно оно сгниет полностью.
Возможно, я просто трусиха и совершенно не хочу брать на себя ответственность за случившееся. Да, верно, так и есть, я виню во всем Егора. Его и свои неостывшие, так некстати возродившиеся чувства. Почему я думала, что между нами все кончено?
Влад приехал с огромным букетом цветов. Какие-то мелкие, душно пахнущие сиренью, они должны были меня порадовать, но я испытала лишь отчаяние и раздражение. Он до сих пор не знает, какие мои любимые цветы. Смешно предъявлять претензии через пять лет брака. Но все же, почему он так ни разу и не спросил?
Терплю порцию поцелуев. Страстных, надменных, клеймящих. Складывается ощущение, что мужа неделю коробило от разлуки и ревности. Возможно, он почувствовал мое предательство на расстоянии? Да нет же, нет. Он так целует всегда. Всегда, просто сейчас меня это стало отчего-то заботить.
Отчего-то… Самой смешно.
— Как ты? — он трогает мой лоб и внимательно рассматривает припухшие веки. — Кажется, у тебя грипп, дорогая. Марш в постель!
Я криво улыбаюсь и тащу букет на кухню. Ставлю в вазу на подоконник и на его вопросительный взгляд отвечаю:
— Пусть постоит здесь. У меня все равно насморк.
Влад соглашается, снова обнимает, клюет в щеку и на ходу заглянув в холодильник, говорит:
— Все же я сначала схожу в магазин. Ты совершенно ничем не питалась?
— Мне не хотелось.
Муж грозит пальцем, собирается и вновь уходит. А я, облегченно вздохнув, падаю на стул и роняю голову на руки. Не думала, что будет так тяжело. Не думала, что встреча с бывшим хоть как то повлияет на мое отношение с Владом. Но, кажется, я очень ошиблась.
16
В доказательство этому ночь, проведенная с мужем показалась для меня кошмаром. Он скучал, был и страстен, и нежен, но мне было плохо. Откровенно плохо. Не его поцелуев и ласк я жаждала. Да и стонать из притворства, увы, не умею. Наверное, что-то в моем поведении насторожило Влада. Потому что когда я попыталась закрыть глаза он больно схватил меня за волосы и приказал:
— Смотри на меня, дорогая. Смотри мне в глаза!
Ярость, которая плескалась в его взгляде, сбила меня с толку. Он никогда не вел себя со мной так грубо. Никогда не проявлял жестокости, тем более в постели.
Я повиновалась. Жесткий секс, синяки на запястьях. Неужели он что-то узнал? Нет, быть этого не может. Не мог узнать. Но тем не менее наши отношения с этого момента перешли в другую плоскость и стали похожи на битое стекло.
Деспотичность, которой я никогда и ни в чем не замечала, теперь проявлялась во всем. Он требовал. Распоряжался. Язвил, если я в чем-то ошибалась. И наказывал сексом.
Возможно, если бы это все было в качестве эксперимента или с обоюдного согласия, я бы не воспринимала это как насилие. Но именно изнасилованной физически и морально я чувствовала себя после каждой ночи.
— Я отвезу тебя на работу, — так теперь начиналось наше каждое утро. — Сегодня мы обедаем вместе. Столик я уже заказал. Вечером будем дома. Ничего не планируй.
И все это очень нежно и одновременно зло.
Злобу эту я чувствовала кожей. Она жгла и царапала практически невидимо, но очень чувствительно.
Я не вытерпела и однажды спросила:
— Влад, что происходит? Мне кажется, наши отношения стали слишком…
— Разве ты не этого хотела, милая?
— Ты о чем?
— Неужели ты бы хотела видеть рядом с собой тюфяка, который даже не может защитить свою женщину. Позаботиться о ней? Я прекрасно понимаю, что тебе нужно. Забочусь, помогаю, люблю. Или тебя это не устраивает?
— Нет, я не об…
— Катя, сейчас тебе нужно позаботиться о своем режиме дня. Больше отдыхать, гулять и правильно питаться. Думаю, тебе пора уволиться с работы. И начать привыкать быть матерью.
Я мотнула головой, не ослышалась ли.
— Привыкать?
— Конечно. Ты уже забыла, что такое материнство. Отвыкла. Горе смазало все грани и воспоминания. Но я не хочу, чтобы наш ребенок страдал от недостатка твоего внимания. Конечно, если ты не будешь справляться, мы можем нанять няню. Но мне хотелось бы, чтобы в нашем доме не было чужих людей.
Я ошарашенно смотрела на него и не понимала, в какой момент и что именно я упустила. Где мой тот самый заботливый и любящий муж? Где его добрый характер, где его нежность и понимание? Или я все это сама для себя придумала…
17
С этого дня слова о том, что я должна бросить работу, я слышала каждое утро. Каждый совместный обед. Каждый вечер за ужином. И тонкое, очень циничное: “Ты же не хочешь совершить ошибку? Из-за неправильного режима и питания старородящая женщина может потерять ребёнка. Я бы не хотел, чтобы с тобой это случилось еще раз… “
Его слова растекались ядом по венам. И впитывались в благодатною почву. По утрам начало подниматься давление. Два раза, спускаясь по лестнице, я вдруг почувствовала, как бешеный пульс начинает душить и перед глазами стелется синева. Что это, старость? Может, Влад действительно прав, и в моем возрасте слишком опасно вынашивать ребенка? И нужна ли мне вообще эта беременность?
Я металась как загнанный зверь. С одной стороны измена, с другой непонятное отношение мужа, который вдруг начал превращаться в тирана. Нет, он не был таким раньше, это точно. Или я