2
Новый Цензор явился на рабочее место с опозданием – он задержался снаружи, разглядывая здание Ведомства по Делам Цензуры и пытаясь угадать, сколько в нем этажей. В лифтах было тридцать кнопок, а сейчас, стоя в нескольких метрах от входа и загибая для верности пальцы, он насчитал еще шесть дополнительных этажей.
До него, конечно, доходили слухи о секретных этажах в правительственных учреждениях. Говорили, они предназначались для членов высшего руководства и были заполнены компьютерами, смартфонами и планшетами. Там получали тайный доступ к тому, что называлось Интернетом. Однако это был всего лишь слух, а Цензору известно, что специалисты говорят о слухах: слухи являлись пережитком биологического инстинкта придумывать истории. Это один из тех примитивных инстинктов, который остался от Старого Мира и который сейчас изживали.
Здание Ведомства по Делам Цензуры представляло собой серый куб с маленькими, близко расположенными друг к другу окнами. Окна выходили на центральный проспект. С правой стороны к зданию примыкала парковка, где можно было заряжать автомобили. С левой стороны находился заброшенный сад – поросший травой участок земли, окаймленный кустами бугенвиллеи и олеандра. Он вздохнул, глядя на все это, до сих пор не веря в свое невезение. После долгих месяцев ожидания и жизни на пособие по безработице наконец раздался звонок из Бюро по Трудоустройству, и ему сообщили о вакансии книжного цензора.
Это была не та работа, о которой он мечтал. Но если уж ему суждено трудиться в Ведомстве по Делам Цензуры, то он бы предпочел Инспекционное Бюро. Но отказаться означало снова ждать неизвестно сколько и едва сводить концы с концами. Он не мог так поступить со своей женой, она устала быть единственным кормильцем.
Сотрудники Управления в брюках цвета хаки и накрахмаленных рубашках торопливыми шагами направлялись ко входу. Коридоры кишели служащими. Аромат кофе смешивался с цитрусовым запахом средства для мытья пола. Витал и еще один неуловимый запах – возможно, Цензор единственный, кто его почуял. Он подумал, что, быть может, кто-то забыл постирать носки или на ковер пролили стакан воды и поэтому тут пахнет курятником, вареной капустой и влажными носками.
Кролики тоже появились раньше него. Он наткнулся на двух в коридоре и попытался пнуть их, но они оказались слишком проворными. Белые чертенята! Они испражнялись повсюду – Цензор заметил по меньшей мере три кучки экскрементов, которые избежали метлы уборщика. Эти существа разбрасывают какашки словно в подтверждение своей любви к миру, оставляют их повсюду, как проклятые сувениры, чтобы напомнить склонному от природы к забвению человечеству, что в любую организацию можно проникнуть. Он крикнул уборщику, чтобы тот убрал грязь. Затем, ругаясь, вошел в отдел и сел в свое кресло. Вместо того чтобы цензурировать книгу, он закинул ногу на ногу и стал наблюдать за Семерыми Цензорами.
Ему вспомнился его первый день, когда он приехал в Ведомство с приказом о назначении. «Я Новый Цензор», – сказал он. Все приветствовали его кивком. С самого начала он заметил необъяснимую синхронность всего, что делали эти семеро, как будто все они были близнецами. Помимо одинаковой рабочей формы, все носили очки и были лысоваты. Они казались марионетками в кукольном театре, где все нити находятся в руках одного человека, лица которого мы не можем разглядеть. Они одновременно переворачивали страницы. Они моргали в унисон. Синхронно принимались чесать носы. Все вместе протягивали руки, чтобы взять ручку, а затем внезапно, также одновременно, начинали писать. После они в унисон брали свои тетради для отчетов и записывали найденные ими в книге нарушения. Только иногда, когда кто-то из них чихал, этот единый ритм нарушался. Он спрашивал себя, удастся ли когда-нибудь и ему поймать этот коллективный ритм, сможет ли он стать частью целого. До сих пор он не смог справиться даже с одной-единственной книгой.
Он уставился на стену перед собой, на график заданий. Их обновляли несколько раз в день, так что всегда можно было видеть, кто что именно читает. Чтение было сродни прогулки по минному полю, по джунглям, кишащим змеями. К спине каждого из них следовало бы привязать веревку, подумал он, на случай, если цензор потеряет дорогу обратно к поверхности мира.
Это было достаточно просторное помещение для того, чтобы вместить всех семерых. Каждый цензор сидел за своим столом, у его ног стоял ящик, полный книг, ожидающих проверки. В помещении не было ничего, что могло бы отвлечь цензоров от выполнения их миссии, только на стене висел график выполнения работ: напротив имени каждого цензора две колонки – одна для книг, проверка которых уже завершена, а другая – для книг, которые еще предстояло инспектировать. В колонке рядом с его именем значилась лишь одна книга.
Ему потребовалось время, чтобы ознакомиться с профилактическими мерами, которые предпринимают цензоры, чтобы ограничить воздействие читаемых текстов. Сначала он думал, что это из-за недостатка профессионализма, но вскоре понял: у всего есть причина. Так, например, Первый Цензор намеренно кашлял в определенные моменты, когда в зале становилось слишком тихо. Он опасался, что цензоры могут слишком глубоко уйти в языковые дебри и потерять связь с реальностью. Иногда Первый Цензор даже чихал, просто чтобы все сказали: «Будь здоров!» А порой он ворчал по поводу жары или придумывал еще какую-нибудь причину, все это только для того, чтобы прервать ход их мыслей. Он поощрял обсуждения прочитанного и мягко отгонял все их назойливые мысли. Особенно ценилось, когда цензор начинал высмеивать читаемый им текст независимо от того, подлежала ли книга запрету. Важно было уметь унизить врага.
Что-то подобное произошло с поэтическим сборником пару дней назад.
– Смотрите сюда! – воскликнул Второй Цензор. – Только послушайте:
Молвило Солнце:
Обними меня
И напои меня из сгиба локтя.
Он вытянул левую руку и стал массировать ее, словно доил вымя. Остальные цензоры громко рассмеялись и подхватили шутку: один из них принялся доить ногу, другой притворился, что выливает воду из уха. Когда они дошли до более интимных частей тела, Первый Цензор отчитал их за поведение, особенно неподобающее из-за присутствия в здании женщин. Потом кто-то сказал, что автор не