Возможно, Первый Цензор был прав. Он приступил к чтению рано, не закончив обучение, только ознакомившись с «Руководством по правильному чтению» несколько раз. Цензор был уверен: он понял все, что там написано, но нечто все-таки ускользало от него. Язык не был гладкой поверхностью – это была губка. Однако никто здесь не разделял его мнения, ведь то, что не существует на поверхности, не существует в принципе, а если система отрицает существование той или иной идеи, то это потому, что этой идеи просто не существует.
Согласно «Руководству по правильному чтению», главное – форма и грамматика, а не идеи и смыслы. Все, что ему нужно сделать, это перечислить в отчете строки с нарушениями, строки, которые попадали в запретную тройку – Бог, Правительство и Секс. Все запреты вращались вокруг этой тройки.
Это же легко! Тогда он подумал, что другие цензоры преувеличивают, пытаясь придать излишнюю важность простому заданию.
«Мне прочесть?» – спросил его Первый Цензор после того, как он прошел небольшой тест по содержанию методички. Ему дали цитаты из нескольких книг и попросили определить, не содержат ли какие-нибудь из них нарушений. Он справился с заданием, стал Начинающим Цензором и получил первые десять книг для проверки.
Все шло просто прекрасно до тех пор, пока в руки ему не попала одна книга.
Образец (1.1): Тест Книжного Цензора первого уровня
Задание: определите характер нарушений, если таковые имеются, в строках, размещенных в таблице.
Подпись экзаменатора:
4
Сначала ему дали легкие книги.
«Женские слезы», «Твое сердце принадлежит мне», «Потому что я люблю тебя» – все они вызывали у него кислую отрыжку. Он подумал: не лучше ли защитить человечество от скуки, противостоять возникшей из-за общего небрежения и затопившей мир приливной волне сентиментальности? В последнее время каждый раз, когда он видел в тексте выражения «признание в любви», «учащенный пульс» или «крупица страсти», у него начинало зудеть и чесаться тело. Он пришел к разумному заключению: Ведомство по Делам Цензуры не должно заниматься утомительными проблемами расставшихся любовников. Он решил, что размолвки между влюбленными лучше улаживать им самим или же обратиться в Бюро Семейного Примирения. И уж точно не на публике, потому как это неприлично, не говоря уже о том, что ужасно скучно. И хотя он никогда не интересовался проблемами окружающей среды, мысль о том, что множество деревьев будет превращено в такие бессмысленные книги, злила его сильнее, чем любителей природы печалят мысли о том, что деревья превращают в туалетную бумагу.
Он пристально вглядывался в страницы, надеясь найти хоть один случай нарушения, хоть что-то, что могло бы позволить запретить книгу. Ничего не обнаружив, он просканировал ее еще раз и отыскал одну-единственную, ничтожную строчку. Нажав указательным пальцем на оскорбительное предложение – «Я тоскую по тебе каждой клеточкой своего тела», – он направился к столу Первого Цензора.
– Есть ли в этой строчке сексуальный подтекст? – спросил он.
Первый Цензор покачал головой:
– Запомните: «главное – это форма и грамматика».
– Но эти «клеточки», они повсюду. Здесь, здесь и…
Он оглянулся, чтобы убедиться, что коллеги не обращают на него внимания, и указал на свой пах.
– И здесь!
Первый Цензор рассмеялся:
– Мы не занимается интерпретациями.
Он поджал губы. Так вот что значит быть Хранителем Поверхностей? Он думал, эта работа окажется интереснее. Какой смысл охранять поверхностные вещи, если весь мир – сплошная поверхностность? Вздохнув, он вернулся к своему столу и записал в тетрадь для отчетов, что книга одобрена. Еще одна книга, пригодная для распространения. Какой стыд!
Затем он прочитал еще несколько и подумал, что их тоже хорошо бы запретить. Это книги об успехе, деньгах, любви, счастье, словно человек может достичь всего этого только силой мысли. Его коробило, когда книга заявляла, будто он не был продуктом своих жизненных обстоятельств, а скорее его жизненные обстоятельства – это дело его рук. Выходило, все, что ему нужно сделать, чтобы изменить свою жизнь, – просто поверить, что она изменилась. Какая чушь! Он встал из-за стола, чтобы обсудить это с Первым Цензором. Эти книги подтасовывали факты. Они утверждали, что некая вещь может не являться таковой и что реальность – результат наших мыслей. Однако правда в том, что у нас нет никаких мыслей. Если мы все начнем думать, что останется делать Правительству?
Сняв очки, Первый Цензор потер глаза, затем подпер рукой подбородок. Указывая пухлым пальцем на правила, он засыпал Нового Цензора вопросами:
– Призывают ли эти книги к революциям или свержению политической, экономической или социальной системы? Ставят ли они под сомнение существующие административные решения? Угрожают ли они положению нашей местной валюты? Нарушают работу фондового рынка? Наносят ли они вред ткани общества и классовому расслоению? Есть там что-то подобное?
Новый Цензор покачал головой:
– Нет, на самом деле все наоборот – они учат нас, что мы должны быть счастливы, что мир прекрасен, даже если он…
– Именно так, – прервал его Первый Цензор. – Это хорошие книги. Мы должны заполнить ими книжные магазины. Они написаны на благо Системы.
Вздохнув, Новый Цензор вернулся к своему столу и написал в отчете, что книга одобрена. Еще больше проклятых книг, пригодных для распространения!
Первый Цензор улыбнулся:
– Видите? Вы начинаете разбираться, что к чему. Мне нравятся ваши вопросы. На сегодня закончили?
Действительно, он завершил работу, не запретив ни одной книги, и ему было очень стыдно. Каждый раз, когда он слышал, как один из цензоров радостно восклицает, что нашел «двадцать нарушений на одной странице», он чуть ли не умирал от зависти. Почему ему не давали такие книги? Книги, которые он мог бы запретить?
Он сдал свои отчеты Первому Цензору, тот одобрил их и отправил на рассмотрение Главе Департамента.
– А вы не будете читать? – спросил он у Первого Цензора.
– Я уже читал их раньше. Это просто очередной тест.
– И я его прошел?
– Это легкие книги.
– Тогда дайте мне сложную.
– Вы не готовы.
Первый Цензор выдал ему еще одну партию книг:
– Только прошу, больше никаких умствований. Книжный цензор не должен наслаждаться чтением.